Ник Харрис: Тайны Ирема

В голове шумело, как от крепкого вина. Виделись только глаза гостьи — бирюзовые, как утреннее небо.… Нет….. серые, как сталь.… Нет, теперь… темные, как ночь…

И полные, ласковые губы, тепло которых ощущалось задолго до их прикосновения.… И нежные руки, тянущие его вниз… на дно колодца.… Или — в омут.… В самый темный, самый глубокий омут этой, голубой, как небо, реки…

Очнулся Конан от ритмичного топота и криков. Завсегдатаи таверны затянули бравую песню, топая в такт подкованными сапогами — у кого они были. А кто не имел сапог — стучали об пол задубевшими пятками, больше походившими на конские копыта. И звуки, рвущиеся из натруженных глоток, скорее напоминали крик ужаса, нежели песню.

Конан потряс головой, прогоняя остатки морока. Оглядел комнатку. Никаких следов недавнего присутствия странной аристократки, напустившей на него непонятные виденья. Впрочем — киммериец усмехнулся — видения эти были не лишены чувственности, Вероятно, это был всего лишь сон.… И теперь ясно помнилось то, что внезапно забылось — несуразность. Не могла сверкающая бриллиантами красавица тащиться по коридору старушечьей походкой, да еще так шаркать ногами!

Конан вздохнул — сегодня опять придется пить и есть в долг. И хитрый, мерзкий хозяин будет угодливо, но со значением, заглядывать в глаза, молчаливо требуя скорейшей уплаты всех долгов. Кром!

«Что там говорила эта женщина… это виденье… о работе? Опасная, но заплатит она столько, сколько я запрошу!.. Завтра, на рассвете у городских ворот…»

Конан сморщился, как от зубной боли — да была ли она, эта женщина? Не померещилось ли ему?

Он натянул кожаные шаровары и достал из-под лежанки сапоги. Странное виденье.… Но, допустим, женщина действительно приходила. Как увязать ее старческую походку и блистательный облик? За дверью, в коридоре, она претворялась старухой? Конан осмотрел сапоги — давно надо бы купить новые.… Но как могла красавица прикинуться старухой?! Разве что, набросив на себя покрывало? Укутавшись в чадру? С неудовольствием натянув сапоги, он стал искать глазами рубашку. Хоть бы попалась на глаза какая-нибудь брошка.… Как в сказках, которые так любят рассказывать дервиши на базаре — красавица обязательно должна уронить брошку с бриллиантом… или кольцо… или, на худой конец, заколку для волос.… Но на грязном полу ничего не валялось…

Так, может, ее и не было — странной красавицы? И не стоит завтра тащиться к воротам?.. И, все же… Конан резко выдохнул, затем стал втягивать воздух небольшими порциями, принюхиваясь, как выслеживающий добычу хищник. Есть какой-то запах.… Не то, духов из Вендии, не то.… Ну, да… она же увлекла его в омут любовных утех.… Остался запах женщины. Голова вновь закружилась. Как далекий сон, вспомнились необычные ласки, которыми его только что одарила эта колдунья. Одарила… и заставила забыть! Но он помнит! Пусть не все, но помнит!

Прорвав усилием воли пелену сладостного дурмана запретных воспоминаний, Конан осмотрел рубаху — богато расписанная, она когда-то стоила недешево. Но краски давно выцвели, а ткань побелела от пота. Пожалуй, теперь бы в самый раз получить хорошее вознаграждение.

Спускаясь по стертым, скрипучим ступенькам, киммериец морщился от нежелания обращаться к толстому Асланкарибу с просьбой опять поесть и выпить в долг. Да, он пойдет на заре к воротам и возьмется за любое дело, если оно сулит хорошие деньги.

Городские ворота освещались несколькими факелами. Стражники, конечно, спали или резались в кости. А на барбакане виднелась одинокая, тощая фигура новобранца, которого и поставили охранять ворота за десятерых.

— Эй, там, внизу, — стражник увидел вынырнувшего из темноты Конана, — ворота открываются только на рассвете!

Голос у него был мальчишеский и немного испуганный. Даже стоя на крыше барбакана, он оценил богатырское сложение и решительную походку подошедшего к воротам воина.

— Я подожду рассвета, — спокойно сказал Конан и присел на скамью, вероятно специально вкопанную для бедолаг, пришедших к воротам ночью.

Скоро на востоке небо слегка порозовело. Затем свет невидимого пока солнца обозначил силуэты домов и деревьев. Защебетали, запели птицы. И с первыми лучами пробудился город.

После ночного отдыха вчерашнее виденье удивительной женщины и вовсе стало казаться далеким сном. Конан досадовал, что поверил призраку и пришел к воротам. Ведь вполне возможно, что это действительно был призрак! Или бред. Или морок.