Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты

Вот тут на Мишку и навалилась ее величество тоска. Вспомнил он и девушек, с которыми обошелся нехорошо. Обижал он девчат. Получал, что хотел. А сейчас вот бы хоть та же Лерка здесь появилась, самая неказистая и глупая, потому что по-детски доверчива, любит мороженое – эскимо на палочке и шоколадные батончики с начинкой пралине.

Сам-то Мишка ни капельки не виноват, что нет в нем душевности, однако это не причина для того, чтобы дурно поступать. Он ведь не только с девчатами исключительно для собственной выгоды дружил, парней-сверстников тоже не забывал оценивать по степени полезности. Его не сильно жаловали, но ему было на это наплевать. На стройке его прозвали оператором совковой лопаты, почуяли, видно, его чужеродность. Может быть, внутреннее высокомерие ощутили, не в словах, он за ними следит, а в жесте или невольной интонации.

Мишка сам удивился своим мыслям! Это что же, костлявая за порогом и пришло время вспоминать прегрешения? Дудки. Рано ему копыта отбрасывать. Вирус у него из дома, вряд ли в лесной глуши он что-то местное мог подхватить. Следовательно, антитела к нему организм когда-то вырабатывал. Так что, если не раскисать, выдюжит. У теплой печки рядом с горшком кипятка помирать обидно. А что к людям надо отношение менять, так обязательно изменит. Вот только доберется до них и сразу подкорректирует поведение, так сказать.

Хорошо, если б жили здесь доверчивые кроманьонцы! Приносили бы ему сочные фрукты, ароматные окорока и приводили самых красивых девушек. И дрова бы приносили сухие. Дрова – в печку, а девушек – кормить эскимо, водить в кино, а потом провожать домой к папе и маме. Больше они ни на что не годятся, нежные и доверчивые существа. Наверное, он бредит.

Выкарабкивался Мишка долго. Насморк и кашель, гармонично дополняя друг друга, наполняли жизнь звуками и действиями, без которых он отлично бы обходился. Пожелтела и стала опадать листва. Тепло ушло. Нет, холода еще не наступили, но теперь приходилось очень энергично двигаться и много есть. Несколько больших котлов, наполненных красной икрой, сильно ему в этом помогали. Сохранить ее он не надеялся, так что посолил умеренно, как говорится, по вкусу. И ел, сколько влезет.

Ход рыбы в реке прекратился. Мотаться на Золотой ручей за самородками было боязно, – вода уже была слишком холодной для медленно выздоравливающего Мишки. И вообще ни за что новое браться не хотелось. Заготавливал дрова, укладывая их под навесом, в холодных сенях и даже в теплой землянке. Частые дождики загоняли его под крышу, и тогда он строил топчан, стол, лавки и стеллажи, оборудуя жилище. Топор-то у него теперь новый. Отковал он зубило размером с кисть руки и так же, как и первое, что из арматурины, закрепил бандажами, стянув в обхват две хорошо приструганных палки.

Аналогичного размера брусок таким же способом приспособил в качестве молота. А главное, «пинцет» у него теперь был железный. Не весь, только там, где хватался им за горячий металл, однако этого достаточно, чтобы после каждого сеанса работы у горна не образовывалось кучи дров из обуглившегося инструмента.

Тонкие лепешки монолитного железа весом с полкилограмма, которые он выплавил в своей чудо-печи, сильно отличались друг от друга твердостью. Они идеально повторяли форму донной части тигля, что наводило на мысль об отливке. Стоит сделать подходящей формы углубление – и получишь отливку. А то с приданием формы металлическим изделиям прогресс идет медленно. Ножики и наконечники стрел, в сущности пластины, получаются пусть неказистые, неровные, но функцию свою исполняют. А вот, скажем, дырку пробить в молотке он даже не пробовал. Чувствует, что не получится это у него, только зубило загубит.

Нет, неспроста кузнечное дело всегда считалось сложным. Есть тут секреты, которые он разгадает позднее. Например, почему столько металла уходит в окалину при ковке? Арматурины не так горели при нагреве. И изделия из них меньше ржавеют. Да и служат они дольше. Не иначе, примесь какая-то его железо портит.

Из четырнадцати установленных ульев заселены только шесть. Все их он не проверял уже больше двух недель. И не будет. Насекомым зимой чего-то кушать потребуется, а его дело – укрыть их домики от холодов. Керамика – не самый лучший теплоизолятор. Так что нахлобучил на эти сооружения связки сухой травы, щитами, плетенными из прутьев, придавил, только в районе летка оставил проход. Начинается зимовка. У него, кстати, тоже. Над кузницей соорудил навес со стенками – сплошные плетни. Все это укрыл дерном, положенным поверх коры. Некогда ему сейчас с нормальной стройкой затеиваться, все на скорую руку. Чтобы зимой можно было работать.