Владислав Русанов - Кругом одни оборотни

Бренд и султан Збедоши не раз встречались в своих странствиях по континенту и успели составить самое хорошее впечатление друг о друге. Сейчас они с радостными возгласами обнялись посреди грязного и темного зала захолустного постоялого двора к немалому облегчению компании купцов, которые, предчувствуя драку, уже поглядывали на дверь.

Обадон перенес свой кувшин на стол Бренда и, улыбаясь во все тридцать два зуба, провозгласил тост за счастливую встречу. Бренд с удовольствием осушил кружку вина, а збедошец, лишь пригубив свою, скривился и грустно покачал головой.

— Обадон, тебе не нравится здешнее винцо? — удивился Бренд.

— Как ты можешь вообще пить эту гадость? Это уксус вперемешку с желчью дракона. Тот, кто пробовал тридцатилетней выдержки вино из моих подвалов в Аазраме, из урожая гроздьев снятых с южных склонов горы Аахат в тот год, когда засуха иссушила землю и люди резали друг другу горло за глоток воды, не сможет без дрожи прикоснуться к этому пойлу!

— Извини, я не был удостоен чести отпробовать сока виноградной лозы из подвалов султанского дворца, но это вино ничем не хуже той кислятины, которую подают усталым путешественником в кабаках твоей столицы. А уж их-то я навидался предостаточно. И, пожалуй, я выпью еще кружечку, если ты не возражаешь.

Бренд наполнил кружку и жестом пригласил Обадона присоединяться:

— Знаешь, друг, до Аазрама далеко, а я могу и осушить этот сосуд.

— Первым моим фирманом, когда я верну себе престол, будет, о Бренд, закон о смертной казни трактирщику, подающему скверное вино и заставляющему усталых путников часами ждать заказанного жаркого!

Последние слова збедошец произнес несколько громче, чем начало фразы, и даже пристукнул кулаком по столу. Звуки его голоса еще не затихли в воздухе, как у стола, словно по волшебству, возник хозяин корчмы с глубокой тарелкой, заполненной кусками горячего жаренного мяса, утопающего в густой подливе. Поставив жаркое на стол, хозяин, подумав, прибавил две плоские лепешки и по пучку базилика и петрушки.

Бренд вытащил из кожаного кошелька, пристегнутого к поясу, горсть медяков, но не спешил отдавать их, а произнес, глядя в честные и преданные глаза трактирщика:

— А скажи-ка, любезный, уж не обязаны мы столь роскошным ужином тому, что за последние полдня я проехал две деревни и не встретил ни одной собаки? Да и у тебя во дворе что-то я не заметил ничего тявкающего и лающего.

На лице «любезного» возникло такое неподдельная смесь страха, растерянности и удивления, что ни Бренд, ни Обадон не смогли сдержать громового хохота.

— Ладно, я пошутил, — выдавил сквозь смех Бренд. — Хотя все-таки это подозрительно. Держи свою медь. Получишь еще столько же, если принесешь второй кувшин вина и пару свечей — тут темно, как в желудке у демона!

— Свечей нет, высокородный господин, — пролепетал хозяин.

— Ну, так принеси хотя бы плошку с жиром. Да поживее!

Не сговариваясь, они с Обадоном выхватили кинжалы: Бренд — простой узкий и длинный клинок с костяной рукоятью, а султан Збедоши — кривой, широкий с загадочным узором вдоль плоскостей и глубоким кровостоком — ужас из кошмарных снов Мусхалата Черного. Оружие им понадобилось для резки мяса, но трактирщику вид мрачно блеснувшей стали добавил столько же скорости, сколько друзьям смеха его бегство.

Вдоволь нахохотавшись, они набросились на жаркое, оказавшееся в действительности весьма недурной бараниной, запивая его огромными глотками вина, причем Обадон явно забыл какое отвращение оно вызывало в нем натощак.

Солнце давно село за дальний лес, окрасив алыми лучами острые пики Альбанских гор. Через маленькое, больше похожее на бойницу, окошко было видно, как над горами поднимается огромная мертвенно-бледная Старшая Сестра.

С плошкой горящего жира и кувшином вина вернулся хозяин. Странными, будто скованными шагами, он прошел через зал и поставил ношу на стол перед друзьями. Отдавая ему еще несколько медных монет, Бренд заметил неестественный блеск в маленьких глазках корчмаря.

— Эй, приятель, — окликнул он его. — Уж не перебрал ли ты часом, пока набирал нам кувшин?

— Нет, не перебрал, — глухим голосом с необычайной дерзостью, заставившей друзей вздрогнуть, ответил корчмарь.

— Как ты смеешь так отвечать моему другу! — возвысил голос Обадон, но, словно не замечая его слов, хозяин развернулся и на негнущихся ногах пошел прочь.

Возмущенный подобным поведением Обадон попытался вскочить, дабы примерно наказать наглеца, но Бренд, перегнувшись через стол, удержал его.