Андре Олдмен - Заговор теней

Хозяйка грота взяла одну из склянок, опустила ее в котел и наполнила потерявшей цвет и запах жидкостью.

— Прими, что желал, о вазам, — произнесла она торжественно, протягивая пузырек Вегавану, — и да свершится задуманное тобой по воле Асура и Катара!

Вельможа молча принял склянку, уместил ее в резном ящичке у себя на поясе, после чего слегка поклонился жрице и, пропустив вперед девушку, направился к оставленным коням.

Вскоре три всадника скрылись под темным пологом леса, унося с собой Напиток Сомы: такое же бледное подобие смерти, как сам Бог Луны — лишь слабое отражение лучезарного Индры в ночном небе…

то и есть пожелайдерево?! В голосе черноволосого человека в афгульской одежде звучало нескрываемое разочарование. Он стоял на краю каменистой котловины, похожей на супницу великана. Посредине, шагах в ста от него, росла одинокая пальма с кривым волосатым стволом и желтоватыми листьями. Листья клонились к земле, бросая скудную тень, в них отчетливо виднелись овальные отверстия — результат пиршества каких-то насекомых. Пыль, зной и тишина.

Никто не ответил на вопрос пришельца, никто не явился из темноты низкого дома, стоявшего поодаль. Только какая-то птица, широко распластав крылья, кружила над пологими склонами котловины, разглядывая человека зелеными бусинами немигающих глаз.

Черноволосый усмехнулся, извлек из колчана стрелу и, держа лук наготове, двинулся к дереву. Краем глаза он следил за птицей, готовый отразить нападение с воздуха, если та окажется хранителем этих мест.

Он шел осторожно и чутко, мелкий щебень едва похрустывал под каблуками его потертых сапог.

Но птица все так же описывала круги и не собиралась снижаться. Нергал ее разберет, может быть, сей летун и не имел никакого отношения ни к дереву, ни к заповедной супнице… Вблизи пальма имела вид еще более жалкий. Ствол ее местами подгнил, лоснящиеся черные муравьи деловито сновали вверх-вниз, занятые своими важными делами, бурые, отвратительного вида наросты виднелись среди жесткой щетины дерева, а в нескольких местах проглядывали глубокие, полузаросшие уже надрезы, в которых что-то тускло поблескивало. Человек провел пальцем по одному из них и с удивлением понял, что в теле дерева сидит кусок металла, еще хранящий крепость и остроту хорошо отточенного лезвия.

Потом он увидел то, ради чего явился сюда — небольшой, величиной с кулак ребенка плод, покрытый золотистой кожурой. Плод висел возле самых листьев, от земли до него было локтей двадцать, и черноволосый оглянулся вокруг, отыскивая палку, которой можно было бы воспользоваться.

Тут и раздался голос, заставивший пришельца вскинуть лук и направить наконечник стрелы в ту сторону, откуда донеслись слова. Говорили по-вендийски, но с сильным акцентом:

— Остановись, несчастный, да падет гнев Богини Смерти на твою голову! Не смей прикасаться к тому, что принадлежит лишь богам и достойным, не оскверняй дар священный своими грязными лапами! Если же дерзнешь ты возжелать Золотой Плод, то придется тебе иметь дело со мной, Хранителем в броне крепкой, с мечом разящим…

— Что-то я не вижу у тебя ни брони, ни меча, — насмешливо молвил черноволосый, разглядывая говорившего поверх древка готовой к употреблению стрелы. — Или ты собираешься драться со мной своими хворостинами?

Хранитель, стоявший на краю тропинки, по которой еще недавно прошел в котловину человек в афгульской одежде, представлял собой зрелище довольно странное, если не сказать жалкое. Был он космат, низкоросл, одет в длинную посконную рубаху распояской, из-под которой выглядывали грязные босые ноги, а на плечах действительно держал здоровенную вязанку хвороста. Седые волосы, падавшие на широкие плечи, обильно украшали репьи и паутина. Единственным оружием служил ему маленький самодельный лук, висевший у пояса.

— Вот так всегда, — в сердцах буркнул Хранитель и бросил вязанку себе под ноги, — ну что я за человек такой, горе горькое, беда бедучая…

Сказано это было на тауранском — одном из диалектов аквилонского языка. Черноволосый пенял и заговорил по-аквилонски:

— Так ты с Запада, чучело? Какими ветрами занесло в Вендию?

— Гляжу, и ты не афгул, хоть и вырядился в платье этих разбойников, — отвечал хранитель пожелайдерева. — Аквилонец?

— Киммериец, если тебе приятней видеть северного варвара, а не дикого степняка.