Крис Уэнрайт - Кольцо власти

Несчастная женщина была готова на все, лишь бы прекратились ужасные мучения. Амальрик сделал знак прекратить пытку. Жаровни убрали, и Асхильду вновь вернули в вертикальное положение. Кожа на груди и животе сморщилась и покраснела от жара, женщина мотала головой из стороны в сторону, с трудом приходя в себя.

— Вот теперь говорите! — приказал Амальрик, поудобнее усаживаясь в кресло. — Все, что знаете!

Эрленд взглянул вверх, услышав крики ворон над головой. На крыше одной из башен замка две птицы, хлопая крыльями и хрипло каркая, делили какую-то добычу. Причина, из-за которой вороны производили столько шума, была снизу не видна, и аргосец тут же забыл о них, задержав свой взгляд на белых облачках, бежавших по синему небу, не белесому, как зимой, а яркого и свежего — словно кто-то тщательно умыл свод, покрывающий землю. Повеяло запахом приближающейся весны.

Эрленд шел по двору, намереваясь подняться на крыльцо, ведущее в комнаты управляющего, когда его внимание привлекли истошные крики, доносящиеся из окон подвала.

— Опять, — поморщился аргосец.

С той поры, как несколько дней назад в Хельсингер прибыл барон Торский со своим отрядом, крики истязаемых в подземелье жертв слышались беспрестанно днем и ночью, и даже толстые стены не спасали обитателей замка от жутких воплей.

— Когда же они, наконец, уберутся отсюда? — Обычно Эрленд старался побыстрее пройти это место, чтобы не слышать стоны несчастных жертв, но вдруг ему послышалось, что там, внизу, кто-то произнес знакомое имя. Он осторожно подошел к маленькому оконцу почти на уровне земли и, прижавшись к стене, чтобы не было заметно изнутри, прислушался. Точно! Он не ошибся. Голоса внизу упоминали имя Бьергюльфа и его старшего брата — герцога Хельсингерского Гюннюльфа, исчезнувшего неизвестно куда два года назад. Женские сдавленные голоса, прерываемые иногда властным мужским басом, в котором Эрленд узнал голос барона Амальрика, торопясь и захлебываясь слезами, рассказывали о том, что бывший герцог был околдован кем-то по наущению Бьергюльфа. Слышно было не очень четко, тем более что временами рассказ прерывался звуком свистящей плети и женскими воплями, но основное Эрленд уловил: оказывается, младший брат в сговоре с каким-то колдуном погубил герцога и всех сопровождавших его на охоту людей.

Голоса внизу смолкли. Эрленд, поняв, что больше никаких подробностей не услышать, осторожно отошел к противоположной стене и, прислонившись к ней, вытер со лба выступивший пот. Вот это да! Он стал нечаянным обладателем страшной тайны. Кроме него, как он понял по голосам снизу, о ней знают Амальрик и его подручный Ораст. Еще две женщины, поправил он себя, но их уже можно считать мертвыми — служители Митры наверняка отправят отступниц на костер. Жаль, он не услышал всех подробностей, но и того, что достигло его ушей, было достаточно.

Вот оно в чем дело! Аргосец, не в силах справиться с нахлынувшим волнением, присел на каменный столбик. Его не особенно заботила жизнь владетелей Хельсингера, но даже он замечал, что вернувшийся после смерти старого герцога в Хельсингер Бьергюльф оказал жене своего брата Гунхильде совсем не родственные знаки внимания. Однажды, когда герцог был где-то отъезде, Эрленду даже показалось, что он видел Бьергюльфа, крадучись выходящего из покоев герцогини, но это действительно его не касалось, поэтому аргосец быстро забыл о случившемся, но сейчас вдруг мелкие и незначительные прежде детали встали на свои места, образовав картину, объяснявшую многое, очень многое.

Облокотившись на колени, молодой человек закрыл лицо руками и задумался, что же ему делать.

Эрленд попал в Хельсингер пять лет назад. Он встретил одного из своих знакомых, который служил в замке, и тот замолвил за него словечко перед герцогом Гюннюльфом. Герцог взял Эрленда воспитателем своей дочери Хайделинды. У девочки, а молодой герцогине исполнилось тогда двенадцать лет, была куча бабок и нянек, но герцог непременно хотел, чтобы будущая владелица замка и окрестных земель научилась читать и писать. Также аргосцу поручили обучить ее искусству обращения с оружием. В то время он, сын небогатого чиновника из Нумалии, только что вернулся в родной город после нескольких лет, проведенных сначала в одном из аквилонских монастырей, а потом, после побега оттуда, в Аргосе, на родине его отца. В Мессантии юноша провел три года, и судьба свела его со многими полезными людьми. Так получилось, что большинству приобретенных им знаний и навыков он был обязан этому богатому портовому городу.