— Я пробиралась сюда лесами и болотами,— начала Соня.— По… гм… ряду причин ни с аквилонцами, ни с пиктами, ни с боссонцами встречаться мне не хотелось. Ну, насколько это возможно, разумеется. И вот как-то раз довелось мне заночевать в лесу…
* * *
Это случилось в холодный предрассветный час, когда замолкали ночные птицы, но не успевали еще проснуться дневные. Соня проснулась оттого, что кто-то настойчиво трясет ее за плечо. Удивительно, что рыжеволосая воительница не пробудилась, когда этот неизвестный подобрался к ней в темноте. Обычно Соня вскакивала при самом слабом шорохе, каким бы крепким ни был ее сон и как сильно ни была утомлена она накануне.
Открыв глаза, Соня увидела рядом с собой молодую девушку, обнаженную и словно бы окутанную туманом. Лицо незнакомки, плохо различимое в рассветных сумерках, было искажено страданием. Насколько могла судить Соня, никаких ран на теле девушки не было. Скорее, боль причинял ей какой-то неведомый душевный недуг.
Девушка открыла рот, намереваясь заговорить, но только слабое шипение вырвалось из ее горла. Синеватый свет окутал ее. Девушка задрожала всем своим тонким телом.
Как ни странно, Соня не ощутила при виде этого жутковатого, потустороннего зрелища ни страха, ни смятения. Хотя, если говорить честно, далеко не всякую ночь ей приходилось просыпаться и видеть рядом кого-то из представителей явно потустороннего мира, да еще подверженного сильному душевному страданию.
Соня осторожно протянула руку и коснулась плеча девушки. На ощупь кожа незнакомки была прохладной и влажной. Рыдания сотрясали плечи несчастной.
— Тише, тише,— успокаивающе заговорила Соня.— Успокойся. Ты сможешь говорить на человеческом языке? Постарайся объяснить мне, что тебя терзает, и могу ли я помочь тебе. Ну, тише, тише… Что я могу для тебя сделать? Может быть, ты сумела бы показать жестами?
Соня несколько раз взмахнула руками, надеясь, что незнакомка поймет ее.
В больших широко раскрытых глазах девушки появилось отчаяние. Она мучительно пыталась выдавить из себя хоть какие-то звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь.
Наконец Соня не без труда разобрала:
— Макдашу… Макдашу…
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась, странно, по-звериному, подвывая тонким голоском, сидя на корточках и покачиваясь из стороны в сторону.
— Макдашу,— медленно повторила Соня, словно пробуя это незнакомое слово на вкус.— Макдашу… Что это такое? Ты можешь объяснить? Постарайся! Иначе я не сумею тебе помочь!
Девушка вскинула голову и разразилась целым потоком речи, похожей на птичью. Она странно цокала, присвистывала, подвывала и взвизгивала, а потом заключила с какой-то безнадежной и в то же время умоляющей интонацией:
— Макдашу…
Соня уселась рядом со своей ночной гостьей, взяла ее судорожно подергивающиеся руки в свои.
— Успокойся, прошу тебя. Я попытаюсь понять, чего ты добиваешься. Ведь ты нуждаешься в моей помощи, не так ли?
Распахнутые глаза, черные, с золотыми зрачками, глядели, казалось, прямо в душу Сони.
— Ты ведь понимаешь меня? — на всякий случай спросила Соня.
К ее ужасу, тщательно подавленному, девушка опустила голову и тихо лизнула колено Сони, а потом снова подняла на нее умоляющий, почти собачий взгляд.
Кое-что начало смутно проясняться.
— Ты не человек? Ты оборотень?
Девушка уселась совершенно по-собачьи, склонила голову набок и облизнулась.
— Ты собака?
Незнакомка лающе рассмеялась.
Нет, не собака… Так кто же? Кто?
Соня мучительно пыталась догадаться. Нет, девушка не была оборотнем… Она была вместилищем чьей-то души — может быть, звериной, а может — божественной…
Сейчас даже не важно было выяснять статус и происхождение девушки. Главным было завоевать доверие странной ночной гостьи, у которой — в этом Соня не сомневалась — было какое-то важное дело к ней, Рыжей Соне.
У нее — или у того, чья душа вселилась сейчас в это тонкое беззащитное девичье тело.
Как бы то ни было, а выяснить это было необходимо.
Незнакомая девушка совершенно оправилась от страха. Она даже позволила Соне взять себя за руку и потянула свою спутницу куда-то в чащу леса. Вдвоем они прошли по глухой тропинке, известной только диким зверям и другим обитателям чащобы.
Луна уже зашла за горизонт. Звезды гасли одна за другой, листья деревьев из черных постепенно становились серыми. Уже занимался рассвет.
Неожиданно перед путницами открылась большая поляна. Ее окружали вековые дубы, которые словно сошлись сюда в незапамятные времена и встали в почти правильный круг, как жрецы во время выполнения обряда.
Читать дальше