Дуглас Брайан - Воля мертвых

В тот день закрытые носилки Арессы вынесли из храма четверо дюжих рабов-носильщиков, одетых в белые одежды и с волосами, перехваченными на лбу белой лентой. Носилки устремились в сторону рынка. Вчера в город по Громовой пришел большой тяжело груженный купеческий корабль, и многие жители Велитриума спешили узнать, какие новые товары доставили в город купцы.

Обычно Аресса не снисходила до посещения рынка. Ее мало интересовали новые товары. Но сейчас в храме из всех младших жрецов остались лишь несколько девушек и пять почтенных стаpyx, сведущих в обрядах благого Митры, но во всем, что касается житейских дел, живущих только вчерашним днем. И еще рабы, но их совсем немного, да и они не могут идти в счет. Храм пуст. Аресса не без оснований опасалась, как бы старые женщины не навлекли на храм Митры новых неприятностей и не спровоцировали захватчиков-пиктов на полное уничтожение последнего оплота митрианства на границе с дикими землями.

Поэтому на рынок первосвященница отправилась самолично.

Носилки Арессы узнавали многие горожане. Они почтительно расступались, давая им дорогу и низко кланяясь. Если прежний жрец, зарубленный пиктами, был многими горожанами любим как мудрый наставник, то нынешняя жрица, о которой ходило немало слухов, таинственных, а подчас и отвратительных, вызывала у большинства самый неподдельный страх.

В городе поговаривали о том, что она ведьма, что встретиться с ней глазами означает увидеть свою смерть — будто бы человек на мгновение начинает прозревать место и обстоятельства собственной кончины.

Аресса, слегка отодвинув в сторону занавески, смотрела из носилок на выставленный новыми купцами товар. Корабль пришел из Зингары. Он привез мессантийское вино в больших глиняных сосудах, запечатанных красным воском, меха диких животных, обитающих в Рабирийских горах, соленую рыбу с нежнейшим розовым мясом, что ловится в верховьях реки Алимана… Были здесь и ювелирные украшения — изделия искусных рук кордавских мастеров — и многие другие заманчивые товары…

От холодных внимательных глаз Арессы ничего не укрылось. Однако она оставила без внимания меха и вино, а у торговцев украшениями купила лишь серебряный браслет, звенящий на запястье.

Затем носилки остановились у ряда, где были выставлены на продажу рабы. Аресса подозвала надсмотрщика и, показав тому пригоршню золотых монет, велела подводить к ней рабов по одному, дабы жрица могла осматривать их, не оскверняя своих ног прикосновением к мостовой — несомненно, грязной и преисполненной нечистоты.

Арессе нужны были люди. В храме не хватало служителей. Естественно, первосвященница не могла взять на службу в священное место первых попавшихся людей. Ей необходимо было произвести тщательный отбор.

Двух свирепых с виду мужчин со старыми шрамами на лице и груди — бывших гладиаторов, равно как и нескольких бывших галерников, исполосованных кнутом, Аресса отвергла сразу, хотя надсмотрщик не жалел слов, нахваливая их боевые качества, укрощенный характер и способность преданно служить господину.

Затем к носилкам, грубо подталкивая сзади, подогнали совсем юную девушку с большими испуганными глазами. Бедняжка дрожала всем телом и в панике озиралась по сторонам, словно отовсюду ожидала неведомой, но ужасной напасти.

Аресса велела снять с нее одежду — жалкие лохмотья — и внимательно осмотрела тело девушки, выискивая, нет ли в нем изъянов, служивших бы показателем изначальной оскверненности и тем самым непригодности для службы в доме благого творца Митры. Но девушка оказалась совершенной, и Аресса купила ее, заплатив за новую рабыню неслыханно высокую цену — десять полновесных золотых монет.

— Говори! Говори, тварь!

Кнут снова и снова опускался на обнаженную спину девушки. Она хрипло мычала, билась головой об окровавленный деревянный столб, к которому дюжие рабы Арессы приковали ее, вдев нежные запястья в железные наручни. Потом голова девушки бессильно склонилась на плечо — она потеряла сознание.

Аресса была облачена в облегающий ярко-красный костюм: штаны до середины щиколоток и рубашка с длинными рукавами, закрывающими кисти рук и оставляющими на виду только длинные белые сильные пальцы. Жрица отложила кнут.

Соня, кусая губу, наблюдала за действиями Арессы. Боги видят совсем не этого добивалась Рыжая Соня, когда явилась в храм Митры со своим рассказом о встрече с распятой лисицей на страшной лесной поляне! Ей совсем не по душе было то, что происходило сейчас во внутреннем дворе велитриумского святилища.