Дуглас Брайан - Воля мертвых

Аресса в одежде палача, облегающей тело так плотно, что было чересчур хорошо заметно отсутствие признаков пола, выглядела сейчас почти чудовищем.

Да, мертвая лисица оказалась права даже в этом! Не человек, не чудовище, не зверь…

А кто?

Аресса!

Слишком многое вмещало в себя теперь для Сони это имя, свистящее, как полет стрелы.

Молодая рабыня, купленная Арессой у зингарских купцов, носила имя Макдашу. Девушка была ласковой, привязчивой, тихой, преданной. Иногда она пробиралась в покои своей госпожи и засыпала там прямо на полу у ее ног. Изредка она просыпалась и в полусне целовала ступни Арессы. Девушка добросовестно служила Митре… Вернее, выполняла все приказания госпожи и младших жриц.

По знаку Арессы несчастную окатили ведром холодной воды. Девушка застонала и задергала руками, инстинктивно пытаясь высвободить их из жестокой хватки наручней.

Аресса приблизилась к ней. Жрица обратила к себе мокрое, полубезумное лицо рабыни с плотно зажмуренными веками и впилась поцелуем в ее распухшие губы. Руки жрицы с шевелящимися под красными манжетами пальцами коснулись грудей Макдашу и больно сжали их.

— Говори, тварь! — повторила Аресса почти нежно.

Острые ногти впились в бедро жертвы и оставили на нем глубокую кровавую царапину.

Макдашу застонала.

— Остановись, Аресса! — крикнула Соня.

Она хотела было вскочить и броситься на помощь несчастной рабыне, чтобы прекратить эту пытку, но какая-то неведомая сила удержала Соню на месте.

— Ведьма…— прошептала Соня, с бессильным гневом глядя на Арессу.— Все-таки ты настоящая ведьма.

Аресса не обратила на это никакого внимания. Она продолжала ласкать свою жертву, а затем неожиданно вновь несколько раз сильно хлестнула ее кнутом. Казалось, жрице это доставляло огромное наслаждение.

Девушка плакала и корчилась у столба, невнятно умоляя избавить ее от мучений.

— Говори! — велела Аресса.

Макдашу раскрыла глаза, полные мучительной боли, и произнесла с видимым усилием:

— Граф… Ардалион… Твой отец, госпожа… Нет ему покоя… нет покоя…

— Мой отец! — не помня себя закричала Аресса. От ее мраморной невозмутимости не осталось и следа.— Ты говоришь, что он жив?

— Он мертв, и нет ему покоя… Он отрекся от Митры, Аресса, он проклят и зверобогами… Он проклят… Он распял лисицу в лесу на той поляне, где вождь Скарроу настиг его и предал мучительной смерти. Кости графа Ардалиона висят на дубе, а дух его мечется по Боссонским топям…

Голос девушки звучал сейчас совершенно иначе. Это больше не был нежный голос молодой рабыни. Не принадлежал он и мертвой лисице, которая разговаривала с Соней. Макдашу, несомненно, обладала тонкой душой, восприимчивой к чужой воле. Но кто говорил сейчас ее устами? Этого не знали ни Соня, ни Аресса.

— Кто ты? — требовательно спрашивала Аресса.— Говори! Говори! Говори!

Каждое свое слово жрица сопровождала беспощадным ударом кнута.

— Остановись! — снова закричала Соня.— Ты запытаешь ее до смерти!

— Не бей меня,— произнесла Макдашу неожиданно спокойно. От этого ровного тона мороз пробежал у Сони по коже.— Это тело еще послужит нам… Я — Сила, у которой нет имени на вашем языке. Ваша речь слишком бедна для того, чтобы найти понятие, равноценное смыслу, заложенному во мне. Я — та стихия, что бушует в чреслах мужчин и женщин и вынуждает их совершать безумства. Ты не могла ее знать, Аресса, тебе не дано испытать на себе ее могущество. Но даже в тебе, несчастном уроде, в проклятом выродке, последнем в твоем роду, она время от времени пробуждается. Это она тревожит тебя, заставляет мечтать то о мужских, то о женских поцелуях,— грезить о том, что тебе в силу твоего уродства недоступно! Пикты чтут меня под видом лисицы…

— Мне неинтересно, под каким звериным обличьем чтут тебя варвары! — оборвала Аресса.— И я плевать хотела на все, что ты говоришь обо мне и моем роде! Отвечай: где мой отец?

Аресса опустила кнут.

— Везде и нигде — вот где граф Ардалион,— был ответ.— Я поведаю тебе, каким образом он умер… И как вышло, что он до сих пор остается жив…

Гордый граф Ардалион всегда жил одиноко и замкнуто. Он был не слишком богат. Его поместья, некогда довольно зажиточные, располагались на границе с боссонцами и во время войн сильно пострадали.

Над его родом, старинным и весьма известным в истории Аквилонии, словно тяготело какое-то проклятие. Возможно, об этом проклятии что-то более определенное и знали какие-то далекие предки графа Ардалиона. Сам граф, большую часть жизни проведший на охоте и войне, не давал себе труда во всем этом разобраться. Он не верил в мистику, равнодушно проходил мимо магии и предсказаний — особенно с тех пор, как их объявили вне закона и начали беспощадно преследовать. Все это, полагал граф Ардалион, выдумки глупых суеверных нянек, которым больше нечем развлечь и утихомирить капризных детей.