Андрей Величко: Инженер его высочества

«Понятно. Тебе действительно снился кусочек моей жизни. Ну а дальше? Ты что, именно в результате увиденного этот свой кошмарик на колесах заимел?»

«Это было… Ну не знаю, как сказка. Я, в общем, догадываюсь, что жить мне осталось немного. Хоть прямо никто не говорит, но… Почему-то захотелось наяву испытать такое. Выписал моторрад… только он оказался вовсе не таким, как тот. Да и я мог управлять им совсем не так, как ты. Вот сегодня я рискнул первый раз выехать из Аббас-Тумана… Ты сам видел, что было дальше. Я бы точно разбился без твоего вмешательства?»

«Не так чтобы разбился, сломал бы пару ребер… но почему-то помер бы от этого (и что же это я за скотина такая нетактичная)».

«Почему-то? Чахотка. Давно и серьезно».

Та-ак… Чахотка… Аббас-Туман… то есть, скорее всего, Абастумани…

«Слушай, персонаж, — по возможности вежливо осведомился я, — а как тебя, болезного, зовут? И какой тут сейчас у вас год?»

Д-а-а, дела. В процессе беседы со своим визави я как-то незаметно проснулся. Потом встал, оделся и закурил — нужно было потянуть время, дабы привести мыслительный процесс в относительную норму. Спасаемый оказался моим тезкой. Имя Георгий. Отчество Александрович. Фамилию он не назвал, но выдал титулы и звания. Шеф девяносто какого-то Иркутского пехотного полка. Атаман казачьих войск. Ну и на закуску — великий князь, и не просто мелочь какая-нибудь великокняжеская, а цесаревич и наследник престола. Про год я и сам догадался — 1899-й. Все это время связь с ним не прерывалась — он, похоже, просто молчал, я же давился непечатными эпитетами. Еще сильно мешала невозможность увидеть собеседника — я мог либо своими глазами смотреть на свою же комнату, либо его глазами на летний грузинский пейзаж.

«Жалко, что я тебя не вижу», — «подал голос» Георгий.

Мне тоже было жалко, и вдруг показалось, что если повнимательнее присмотреться во-он туда, то вроде…

«Что это?» — Георгий привстал, он тоже что-то почувствовал.

Дальнейшие события заняли гораздо меньше времени, чем теперь потребуется на их описание. На стене, куда я пялился, вдруг образовался небольшой, сантиметров двадцать в диаметре, круг. Вроде иллюминатора, за которым стоял в напряженной позе и смотрел мне в глаза сухощавый бледный молодой человек. И тут началось. Как будто от могучего пинка снаружи, открылась форточка и с грохотом ударилась об угол стены. Воздух со свистом уходил в «иллюминатор», захватывая по дороге бумаги и всякий мусор. Георгий отшатнулся от бейсболки, летевшей прямо ему в лицо, я тоже отвел глаза. Безобразие прекратилось.

Так, что там Георгий делает? А, он с интересом рассматривает мое барахло. Прочитал надпись «Motul» на бейсболке, отложил ее в сторону и теперь вертит в руках стольник.

«Интересные у вас деньги, надо же, маленькие какие». — «Это ты еще советского рубля не видел», — подумал я. — «И год интересный… тысяча девятьсот девяносто седьмой?»

«Две тысячи восьмой».

«Вот даже как… Некоторые считают, что к этому времени должен наступить золотой век».

«Это они сдуру. По мнению наших историков, золотой век был при Екатерине. У вас сейчас, как они считают, серебряный».

«А у вас, значит, бронзовый?»

«Точно не знаю, но вряд ли — бронза так не пахнет».

Я начал потихоньку понимать, что произошло. Москва находится почти на уровне моря. Абастумани на километр с хвостиком выше — имеет место быть разница давлений. Произошедший только что мини-ураган наглядно показал, что дырка между временами (или реальностями, потом уточним терминологию) была не иллюзорной, а вполне реальной. Перенос предметов отсюда туда возможен, вон они лежат на травке. Как насчет наоборот?

«Гоша, — осведомился я (он мысленно хмыкнул), — ты не хочешь слегка продолжить исследование данной катаклизмы? Или там хроноклазмы?»

Вообще-то я далеко не всегда сразу перехожу на «ты». Однако «выкать» человеку, с которым общаешься мысленно, мне как-то не пришло в голову. Моему собеседнику тоже, судя по его следующей реплике:

«Я только что хотел задать тебе именно этот вопрос».

«Тогда минутку. — Я быстро убрал все, что могло сдуть в дыру, распахнул не только форточку, но и окно. — Значит, пытаемся снова открыть портал, и ты пропихиваешь мне какой-нибудь мой предмет и какой-нибудь свой, хоть булыжник…»

«Мы сделаем лучше. Открываем?»

На сей раз дыра сразу получилась раза в три больше, а напор воздуха — несколько слабее.

«Попробуй еще увеличить! — Георгий с трудом сделал шаг против ветра. Края дыры поползли в стороны. — Руку давай! Ну что стоишь, меня же сейчас снесет!»