В просторном зале, отгороженном от подземного хода решеткой, вмурованной в пол и потолок, виднелся силуэт, похожий на человеческий. Конан пригляделся. Человек был оплетен растением наподобие виноградной лозы, этаким вьюном с крошечными листьями и кроваво-красными цветами, росшим как будто прямо из каменного пола. Тонкий и гибкий стебель оплел нагое тело жертвы, цветы, казалось, прижимались к нему в страстном поцелуе. Большой цветок распустился у самого рта. Громкие мученические стоны срывались с губ несчастного, голова дергалась в приступе невыносимой боли, в тусклом стеклянном взгляде сине-зеленых глаз, устремленном на Конана, не было и проблеска мысли.
Внезапно огромный темно-красный цветок ожил и прижался лепестками к губам. Человек извивался в муках, ветки и листья растения дрожали, словно в экстазе. Окраска вьюна менялась на глазах, становясь все более яркой, ядовитой.
Конан не понимал, что происходило в клетке, но страдания пленника — будь он человеком или демоном — тронули сердце привычного ко всему киммерийца. Он поискал вход и обнаружил решетчатую дверь с тяжелым замком; к нему подошел ключ из связки. Тотчас ядовитый вьюн подобрался, уподобился потревоженной кобре, и качнулся навстречу, угрожающе вытянув усики. Растение явно было наделено разумом и чувствами и следило за ним, излучая волны ненависти.
Конан осторожно подошел поближе и увидел место, где из сплошной скалы появлялась лоза — крепкий стебель толщиной с человеческое бедро, покрытый гладкой корой. Когда длинные ветви, грозно шурша листьями, потянулись к нему, киммериец взмахнул мечом и перерубил стебель одним ударом.
Несчастный пленник в тот же миг отлетел в сторону, но громадная лоза, как обезглавленная змея, корчилась на полу. Ветви щелкали об пол, словно хлысты, листья тряслись и трещали, как кастаньеты, цветы съеживались в агонии. Наконец вьюн вытянулся на полу и застыл, цветы поблекли, тошнотворная белая жидкость из перерубленного ствола образовала на полу лужу.
Конан как завороженный смотрел на мертвую тварь, пока шорох за спиной не заставил его резко обернуться и вскинуть меч над головой. Но удара не последовало — Конан застыл как вкопанный, раскрыв от изумления рот.
Спасенный успел подняться на ноги, его глаза уже не выглядели остекленевшими. Темные, задумчивые, они светились умом; узкая, гордо посаженная голова с высоким лбом, стройная фигура, маленькие кисти рук с длинными пальцами и узкие стопы — все говорило об аристократическом происхождении этого человека. Первые же его слова на кофийском наречии поразили Конана.
— Какой нынче год? — спросил недавний беспомощный узник растения.
— Сегодня десятый день месяца Юлука, года Газели, — ответил Конан.
— Великая Иштар! — пробормотал незнакомец. — Десять лет!
Он провел ладонью по лбу и встряхнулся, сбрасывая оцепенение.
— Сплошной туман в голове. Что ж, через десять лет полнейшего безмыслия вряд ли можно ожидать от мозга, чтобы он соображал, как встарь. Кто ты?
— Конан, выходец из Киммерии, а ныне — король Аквилонии.
Незнакомец удивился.
— Вот как? А Нумедидес?
— Я задушил его на троне в ту ночь, когда захватил столицу.
Ответ короля вызвал улыбку на губах узника.
— Простите, ваше величество. Я должен был сначала поблагодарить вас за услугу, ведь вы избавили меня от сна, более глубокого, чем смерть, и наполненного адскими кошмарами. Скажите, почему вы перерубили ствол растения, вместо того, чтобы вырвать его с корнем?
— Я с давних пор усвоил, что не следует касаться руками того, что видишь впервые, — ответил Конан.
— Браво. Если бы вы схватили Ятгу, вас не спас бы и меч. Его корни тянутся до самого ада. Представляете, каких тварей вы могли выдернуть вместе с ними?
— А кто ты такой? — поинтересовался наконец Конан.
— Меня зовут Пелиас.
— Как?! — вскричал Конан. — Маг Пелиас, соперник Тзоты, исчезнувший с лица земли десять лет назад?
— Только с лица земли, — горько усмехнулся Пелиас. — Тзота не убил меня, он подыскал мне оковы куда страшнее, чем ржавое железо. Он запер меня вместе с чудовищным вьюном, семена которого прилетели из космоса и только в аду, кишащем мерзкими тварями, нашли для себя пригодную почву. Я не мог вспомнить ни одного заклинания из-за этой мерзости, изводившей меня погаными ласками. Она пила мои мысли, и голова моя была пуста, как разбитая амфора. Десять лет! Да поможет мне Иштар!
Конан молчал, сжимая догоревший факел. Он пытался убедить себя в том, что этот человек безумен, но не находил тому подтверждения в спокойном взгляде черных глаз.
Читать дальше