Лайон Де Камп - Мститель

Столь долгая речь вконец иссушила горло Пелиаса. Умолкнув, волшебник потянулся к чаше с вином. Утолил жажду и продолжал говорить:

— Как ты знаешь, я считаюсь одним из сильнейших западных магов… хоть и редко теперь пускаю в ход свою полную силу. Но случись мне сойтись в поединке с тем, о ком я только что говорил, — шансов у меня было бы, как у овечки, брошенной в пруд с крокодилами. Колдуны Востока искони сильнее чародеев Запада, а он — сильнейший из всех. Это — Ях Чиенг из города Пайканга, что в Кхитае!

Конан молча переваривал услышанное. Взгляд его был угрюм, черты — неподвижны. Но наконец вновь прозвучал его низкий голос:

— Во имя Крома, Пелиас! Ты тут столько всего взвалил на мои плечи, прямо голова кругом идет… если, конечно, дело и впрямь обстоит так, как ты говоришь. Но, знаешь, мне бы выручить мою Зенобию — а остальной мир пускай сам разбирается, как умеет!

— Ах, друг мой, — вздохнул Пелиас. — Твоя жизнь и жизнь твоей королевы слишком тесно переплетены с судьбами мира. Близятся великие перемены; сегодня решается будущность поколений и предназначение бессчетных веков… Ях Чиенг сделал великую ставку в своей битве за власть. И он уверен в успехе — этот змей подколодный ничего не делает наобум! Похищение Зенобии — всего лишь уловка, долженствующая выманить тебя из пределов Запада, который ты защищаешь от алчных поползновений магов Востока… Подумай же, подумай хорошенько, а потом сравни! Что важнее — одна-единственная женщина или жизнь миллионов?

— К дьяволу, Пелиас! — загремел Конан. — Ты что, в самом деле воображаешь, будто у меня можно вырвать женщину из объятий — и уговорить остаться дома по той простой причине, что я — вроде ходячего амулета от какого-то там колдуна? Да пусть демоны Шаггали высосут мозг из моих костей, если я хоть медный грош дам за свою корону, власть, богатства и земли! Я хочу вернуть свою женщину — и я верну ее, хотя бы мне пришлось прорубать себе путь сквозь ряды сотен тысяч солдат! Я доберусь до этого плешивого стервеца…

Пелиас со вздохом пожал плечами, поняв, что стоявшего перед ним варвара в самом деле меньше всего трогали глубинные причины вещей, которые он ему только что приоткрыл. Единственной реальностью для Конана был сегодняшний день и наполнявшая его полнокровная жизнь, а будущее — будущее его не слишком заботило.

— Увы, — наконец сказал чародей. — Как видно, богини Судеб спрятали свою нить, и я уже не властен вмешаться. Слушай же. Ты должен добраться в Пайканг, что в Кхитае. Там высится пурпурная башня Ях Чиенга, а вокруг стоят на страже двести гигантов-кхитайцев, вооруженных саблями, — самые искусные на всем Востоке бойцы. Ях Чиенг захватил власть в Пайканге, низложив законных властителей. Правит он с помощью плетей и кнута. Берегись его черного искусства! Взмах руки некроманта способен стереть с лица земли целую армию. Я не знаю, смогу ли я хоть чем-то помочь тебе, но я попытаюсь. Идем со мной…

Поднявшись, сухощавый волшебник шагнул к маленькому, украшенному золотом письменному столу. Сделан он был из какого-то неизвестного Конану дерева; и еще сквозила в нем некая странность, немало озадачившая киммерийца — как если бы искусные мастера, изготовившие столик, не принадлежали к роду людскому. Да, сколько ни странствовал Конан по белому свету, а такой мебели никогда еще не видел.

Между тем Пелиас надавил на какой-то выступ, затерянный среди замысловатой резьбы на ножке стола. Сам собой выдвинулся маленький ящик, и волшебник извлек оттуда кольцо. Конан пригляделся: в его блеске не было ни огненных отсветов золота, ни льдистого сияния серебра, ни темно-красных медных тонов. Это приглушенное голубое мерцание не было свойственно никакому земному металлу… По всему ободку виднелись старинные иероглифы. Нагнувшись поближе, Конан различил запретные символы, подобные которым можно было найти лишь на алтарных фризах в тайных храмах Стигии — в храмах, посвященных нечеловеческим божествам…

Печатка также выглядела достаточно странно. Кто-то придал ей ромбическую форму, причем верхний и нижний углы были сильно вытянуты и заострены: неосторожный человек легко мог уколоться.

Какое-то время Пелиас молча смотрел на кольцо, чей странный синеватый блеск был сродни холодному пламени или отсвету занесенного меча. Чуткий киммериец явственно ощущал магическую силу, исходившую из загадочного кольца… Наконец волшебник выпрямился и откинул со лба седую прядь.