Юрий Никитин - Башня-2

И холодный командирский голос, по которому Олег сразу увидел перед угасающим взором полковника-парашютиста, командира элитного спецподразделения:

— Судя по тому, что он натворил, мы завалили крупного зверя.

— Редкого, — сказал кто-то с нервным смешком.

— Уникального…

В поле зрения появились сапоги с металлическими подковками. Еще одна пара сапог загородила дорогу, тяжелая подошва с силой опустилась на пальцы, вжав их в бетон. Он ощутил сквозь мягкую резину пластинки противоминной защиты.

— Господин полковник, контрольный выстрел… или возьмем с собой?

Голос прозвучал как будто из машины:

— Похоже, его уже пытались брать живым. Вы видели, сколько трупов?.. Да и не выживет он на обратном пути. Добей!

Над ним грохнуло, рядом со щекой упала окровавленная кисть. Пальцы с синей татуировкой Iron maiden все еще судорожно сжимали приклад автомата. Раздался дикий крик, кто-то споткнулся о его тело, упал. В сторонке дробно строчил автомат. Олег услышал треск ответных выстрелов. Над нам закричали, что-то ударило в ухо. Он подхватил упавший автомат, стряхнул оторванную кисть, чей-то ботинок тут же наступил на руку, еще одно тяжелое тело обрушилось на спину. Он сумел поднять автомат и дал длинную очередь в мечущиеся фигуры, что наконец-то залегли и начали поливать свинцом что-то впереди.

Полковник приподнялся и дважды выстрелил в него из пистолета. Олег принял раскаленные комочки металла в середину груди. Его собственный автомат выпустил последние пули и захлебнулся, однако из группы преследователей если кто и шевелился, то это были предсмертные судороги.

Он выронил автомат, рухнул лицом вниз. Снова зашелестели шаги, на этот раз

— словно к нему летела стрекоза с ее слюдяными крылышками. Тонкие пальцы обхватили его голову, на щеку упала горячая слеза.

— Олег!.. Олег!.. Ты не можешь со мной так поступить!

В бледном свете ее испачканное лицо показалось ему прекрасным, хотя правую скулу пересекала глубокая царапина от пули, а кровь широкой полоской сползала по щеке.

Он сцепил зубы, попробовал подняться. Она с плачем хваталась за него, пыхтела, пыталась поднять, наконец, подсунула голову ему под руку, изо всех сил уперлась ногами в пол.

С ее помощью он с великим трудом переступил через труп. В полумраке впереди вырисовывалась площадка грузового лифта. Там лежал брошенный автомат Калашникова, из которого Юлия сперва опустошила подствольный гранатомет, а затем и диск до последней пули.

Сейчас она всхлипывала у него под рукой, он чувствовал, как ее трясет. Он прошептал с трудом:

— Для пацифистки… совсем неплохо…

Она брызнула слезами, из носа потекло, по щекам побежали целые ручьи.

— Я чудовище!.. Я чудовище!

— Еще какое… — согласился он. — Зато какое красивое!..

— Я чудовище, — повторила она. Слезы катились градом, в глазах был ужас. — Я стреляла в них, они падали… но я ничего не чувствую!

— А зачем… ревешь?

— Потому, — вскрикнула она яростно, — что ничего не чувствую!.. Я не человек!.. Я убивала людей… молодых здоровых мужчин… и не упала, сраженная громом и молнией… своей совести!

Чтобы не упасть, он выбросил в сторону руку и уперся в холодный металл стены, пережидая головокружение. Кровь все еще проступала из ран. В голове звенело, он страшился, что вот-вот все закроет черной пеленой. Правый глаз закрыло громадным кровоподтеком, мир стал пугающе плоским.

— Молодец, — шепнул он. — Настоящая, современная… Их жизни — на фиг, главное в себе покопаться…

Его шатнуло сильнее. Юлия вскрикнула и поспешно уперлась в пол крепче. Он обвисал, она со страхом ощутила, что в его могучем теле сил уже не осталось, жизнь в самом деле готова вот-вот оборваться. Задержав дыхание, она ухватилась обеими руками за его сползающую с плеча руку, уперлась, потащила к лифту.

— Только попробуй, — пригрозила она. — Только подохни!.. Я тогда так зареву, так зареву!

— Не надо… — прошептал он. — Нам осталось… зайти к Яфету…

За спиной послышались торопливые шаги. Олег неверными движениями нащупывал оружие. Юлия с плачем высвободилась из-под его руки. Тяжелый автомат выскальзывал из пальцев, она с трудом развернула его в сторону погони.

В круге света появился человек. Юлия почти нажимала на спуск, когда тот вскрикнул:

— Юля, не вздумай бабахнуть!.. Я ведь не Олег! В бледном свете неоновых ламп блеснуло старое благородное серебро пышной шевелюры. Россоха был бледен, задыхался, грудь ходила ходуном, а ноги спотыкались и подвертывались на каждом камешке.