Юрий Никитин - Стоунхендж

Прямо над сводами сгустилась ночь. Заблестели звезды, внезапно раздался страшный хохот, от которого кровь застыла в жилах. Вместо звезд зажглись страшные багровые глаза. Хохот прогремел снова, тьма стянулась в середину, там обрисовался торс огромного зверочеловека. Хищный рот был обагрен кровью, на щеках пламенели ритуальные раны. Уши торчали, как у волка, клыки блестели. Чудовищный бог наливался плотью, под блестящей кожей вздулись стальные мускулы.

Со страшным ревом он потянул огромные лапы к застывшей в ужасе группке людей. Томас выронил меч, прижал к груди Яру. В другой руке все еще сжимал чашу.

Олег вскинул руки, воскликнул что-то, потонувшее в грохоте. Грянул гром, блеснула слепящая молния. Не погасла, а лишь умерила нестерпимый блеск. Из сияния раздался негромкий, молодой, но очень усталый голос:

— Не дам.

Загремело так, что зашатались камни. Нечеловеческий голос древнего бога Тарана проревел страшно:

— Это моя добыча!

— Твоя, — согласился голос, — но не вся. Только король.

— Почему? Они чужие тебе!

— Зато эта чаша под моей защитой. Как и мои дети, что несут ее...

— Почему только король?

— Взявший меч да погибнет от меча! Идущий за шерстью да вернется стриженным...

Зверобог взревел в ярости. Чудовищная лапа опустилась, люди стояли, как вмороженные в лед. Огромные пальцы, каждое с бревно, схватили короля. Он завизжал — рука начала подниматься, затем захрустело, хлопнуло, на плиты брызнули струи крови. Снова прогремел хохот, уже удаляющийся. Под сводами просветлело, стали видны поперечные балки.

Сияние быстро меркло. Олег закричал могучим голосом:

— Таргитай, спасибо, что явился, хотя я звал не тебя!

— Ты еще не знаешь, что у вас впереди...

— Знаю, не отлежимся. Но ты чего явился?

Голос прогремел медленный и смертельно усталый:

— Если ты сам, ковавший чашу, почему-то не берешься ее защитить... Все-таки тут двое моих детей...

Олег вытаращил глаза.

— Так Томас тоже?.. Из какой же он ветви... Ах да, в нем кровь Гота! Понятно. Ну как тебе там, наверху?

Голос сказал с иронией:

— Меняемся?

— Ни за какие пряники, — отшатнулся Олег.

— Да знаю, знаю... Все еще творишь царство разума... Или уже что-то другое? Спеши, я так хочу отдохнуть... Смени меня.

Голос смертельно усталого бога отдалился и затих. Теперь потрясенно смотрели на скромного калику. Он развел руками.

— Все боги, старые и новые, весь народ, воины и простолюдины, все на стороне сэра Томаса. Даже погода, тьфу-тьфу, не сглазить бы... Так что подумайте о выборах нового короля. Такого, который был бы популярен среди рыцарей, менестрелей — от них зависит многое, — торговцев.

Маздон внезапно выбросил вперед сжатые кулаки. Из них вырвались два слепящих луча. Воздух вспыхивал и сгорал вместе с ночными бабочками и летучими мышами. Один луч задел столб, там зашипело, взвилось облачко пара. Камень оплавился и потек, как темный воск.

Голос Маздон был полон ненависти:

— А этого ты не ждал?

Олег отпрыгнул, крикнул:

— Но ведь... устав запрещает магию!

— Семерым Тайным позволено отныне все!

Олег пригнулся, всесжигающий луч чиркнул над головой по каменной глыбе. Пахнуло жаром, запах горелого камня странно напоминал запах горящего человеческого мяса.

— Значит... ты предал... даже своих.

Краем глаза он увидел Томаса, что мчался к ним с разинутым в крике ртом. В руке рыцаря блистал меч Англа, другой рукой прижимал к груди чашу. Яра, конечно же, поняла, куда он бросился, побледнела, с воплем кинулась следом.

Маздон резко повернулся, ослепляющий луч прорезал воздух и ударил в бегущего рыцаря. Томас даже не остановился, только вскрикнул яростно, добежал и обрушил на врага страшное лезвие.

Лицо Тайного в последний миг выражало только безмерное удивление. Томас ударил слишком торопливо — спасал друга, потому лезвие, срубив ухо

главного врага, глубоко врубилось в плечо. Маздон повалился, кровь брызнула ручьем. Томас уперся ногой, выдернул меч.

Тайный бился в луже крови, приподнялся с трудом. Белые от боли глаза отыскали неподвижную Яру.

— Ты... ты из спящих? Пришло время!

Яра медленно покачала головой. Глаза ее были полны сочувствия.

— Убей их! — приказал он.

— Нет.

— Ты получишь все... что хочешь...

— Я уже получила... почти все.

Он упал лицом в лужу крови. Все думали, что он умер, но Тайный нашел силы приподняться на дрожащих руках.

— Гульча!

— Я здесь, Великий Мастер, — послышался тихий голос.