Мария Семёнова - Славянское фэнтези

— До Купалы ты у меня поживешь, доченька, а уж тогда Неревичи тебя к себе заберут, — говорила Былятиха, усадив Гостейку на лавку под маленьким окошком и вооружившись гребнем. — Как же ты косу-то в лесу истрепала — и не раздерешь теперь… Терпи, вон как все перепутано!

— А когда будет Купала?

— Как это — когда? Через три недели, как положено. Уж мимо него не пройдешь, не бойся.

— А три недели — это сколько?

— Род и Рожаницы! — Былятиха взмахнула руками, в одной из которых был зажат костяной гребень с конскими головками на концах спинки. — Да как же вы там в бору дни считаете? Или у вас там и великих дней не знают — снег пошел, так зима, а растаял, так лето? И богов забыли, не почитаете, как должно! Вот оттого и… Ну, что я с тебя-то спрашиваю? — Женщина спохватилась. Она уже прочно привыкла считать, что ее дочка — из рода Леших, а та не подтверждала, но и не опровергала этого. — Три недели — двадцать дней и один.

— Как долго! — простонала Гостейка и даже хотела обернуться, но Былятиха придержала ее голову, потому что пыталась расчесать самые спутанные пряди. — Неужели я его до тех пор не увижу?

— Увидишь, родная, увидишь! — утешила ее Былятиха, выпутывая из волос обрывки стебля какой-то водяной травы. — Ой, где же ты бродила ночью, родимая, чего только у тебя тут не запуталось! Того гляди, лягушка выскочит… Так вот, ты слушай, как у людей делается, я тебе все расскажу!

— Как у людей? — Гостейка оживилась и даже пошевелилась от нетерпения на лавке. — Расскажи, матушка!

— Сейчас все расскажу, слушай только! — Былятиха не удивилась. Конечно, девушке из такого рода, где братья берут в жены сестер, ни искать жен не надо, ни творить сложных обрядов по переходу из одного рода в другой. — До Купалы ты у нас должна жить, потому как мы теперь твои родители. Иначе нельзя, уважения не будет. На Купалу будут парни с девушками гулять, там он с тобой по порядку обручится, и ты все равно должна потом с девушками домой вернуться. Но только как обручишься, ты свой венок с головы в реку сбрось. Ну, девки тебя еще научат. Я Зорнице скажу, она девка толковая, приглядит за тобой. И вот вернетесь вы домой, а я с другими бабами, у кого дочери невесты, у ворот буду стоять, вас встречать. И как мы вас увидим, так запоем песню: где ты, дескать, дочка, всю ночь гуляла, где твой веночек лазоревый? А вы нам отвечаете: унесли, дескать, цветочки лазоревы да быстрые реки, унесли с ними и мою волюшку да красотушку. Зорянка тебя этой песне научит, она сама уже совсем замуж сладилась. И тогда, значит, на другой день придут их старики и отец жениха, а он сам не идет, ему нельзя…

Былятиха увлеченно рассказывала, в мечтах о близком будущем переживая все то, чего никогда уже не надеялась пережить, рассказывала о свадьбе, о том, как невеста прощается с чурами и печью, о том, как она отдает младшей сестре-девочке свою ленту-красоту. Гостейка слушала, и понятно было, что все это для нее совершенная новость. А Былятиха стыдилась спросить, обставляют ли Лешии свои свадьбы хоть какими-нибудь порядками или так и живут, как звери в лесу…

И совершенно не замечала, что из-под ее гребня, которым она старательно чесала еще немного влажную косу новой дочери, одна за другой падают капли чистой воды, на лету застывают белыми жемчужинками и теряются в зеленой траве, которой по случаю праздника был густо усыпан весь пол в полуземлянке…

Наутро Былятиха, быстро переделав все дела и наказав Неугомону и Немилу самим отнести старшим обед, отправилась к Неревичам. Путь был неблизкий, и давно перевалило за полдень, когда она наконец дошла. Правда, по пути ее ненадолго задержали: встретился родич, Звяга из Куделичей, искавший свою старшую дочь.

— Метелица моя пропала, так с Ярилина дня и не вернулась! — Обеспокоенный отец разводил руками. — Хорошо, что тебя встретил, кума! Говорили люди, будто у вас какая-то девица объявилась, что сама не знает, кто и откуда. Мы подумали: может, моя… Может, берегини ее в лесу повстречали и так закружили, что сама себя забыла? А? — И он с надеждой смотрел на Былятиху.

— Да что ты, кум! — Женщина всплеснула руками. — Ну, девку берегини могут заплясать до одури, это бывает, что и себя забудешь. Но неужели я-то свою племянницу не узнаю! Да разве я хоть одну девчонку со всей Капельской Лады не узнаю? Нет, кум, не твоя это.

— А моя куда же тогда девалась? — Звяга безнадежно огляделся, точно надеялся, что его старшая дочь сейчас вдруг возьмет и покажется прямо посреди пустого поля.