Мария Семёнова - Славянское фэнтези

Мальчик подвел ее к ореховому кусту на опушке, и она действительно увидела спящую на земле девушку. Сын был прав: этой девушки и она тоже не знала, но, едва увидев ее, так и всплеснула руками от восхищения. Девушка была хороша, как самая сладкая мечта, скорее даже как исполнение самой сладкой мечты. Тонкая, стройная, с длинными светлыми волосами, разметавшимися по земле, с белыми руками, с мягкими и нежными чертами лица, она лежала в зеленой траве, как солнечный блик, как свежий цветок, и румянец ее щек был сладок, как спелая земляника.

— Откуда же ты такая? — в изумлении прошептала Былятиха и, наклонившись, осторожно тронула девушку за плечо: — Эй, голубушка! Проснись-ка, давно уж утро!

Девушка тут же пошевелилась, приподнялась. На Былятиху глянули яркие, как Ладин цветок-барвинок, сине-голубые глаза.

— Не бойся, милая! — приветливо сказала ей женщина. — Иду мимо, а ребята говорят, спит тут кто-то. Ты из каких будешь? Что же ты от своих отбилась?

Девушка ничего не ответила, но улыбнулась ей — так открыто и радостно, словно дочь, после долгой разлуки проснувшаяся наконец в родном доме, возле матери. И от этой теплой, ласковой, еще немного сонной улыбки у Былятихи так защемило сердце, что она всхлипнула и краем платка утерла глаза. Это и правда была ее мечта — мечта о той дочери, которую она когда-то родила и потеряла еще до исхода первого дня ее жизни.

— Ты чья же? — повторила Былятиха. — Откуда к нам-то?

— Я… отсюда, — низким спросонья, но теплым, как парное молоко, голосом ответила девушка и села.

— Где же ты живешь?

— Жила — там. — Девушка показала на березняк позади себя. — А теперь — не знаю. Теперь мне там нельзя жить.

— Как — нельзя?

— Ушла я от своего дома, мне теперь в нем жить нельзя.

— Отчего же? — Былятиха всплеснула руками. — Тебя что же, из дому выгнали? Что же ты натворила, голубушка моя?

— Ничего я не натворила, матушка. Я просто… сама ушла.

— Зачем же?

— Полюбила я… парня одного. Вот и пошла туда… где он есть.

Девушка говорила неуверенно, словно не знала, какие слова выбрать.

— Какого же парня?

— Искрен его зовут. Не знаешь ли ты такого, матушка? Где мне его найти? — Девушка встала с травы и жалобно посмотрела на Былятиху. — Где он живет? Я ради него из дому ушла, а где теперь искать его, не знаю.

— Знаю я такого. — Растроганная женщина кивнула. Она знала, что в красивого парня с огнища Неревичей влюбляются многие девушки, в том числе и ее собственная племянница Метелица. — Что же, он тебя звал к себе? Обещал в жены взять?

— Обещал. — Девушка кивнула. — Сначала говорил, что я ему не гожусь, потому что у меня ленты невестиной нет и еще… еще чего-то нет. — Она вдруг смутилась и не договорила, но Былятиха ничего особенного не заподозрила. А если она что и подумала, то уж совсем не то, что было на самом деле. — А теперь у меня лента есть, все есть, что он просил! — Осознав все это, девушка словно бы заторопилась и схватила Былятиху за руку. — Матушка, отведи меня к нему!

— Прямо так к нему тебе идти нельзя! — Былятиха покачала головой, но не отняла руки. — Девушки сами к женихам не ходят. Раз обещал, то сам прийти за тобой должен. А тебе надо его дома ждать.

— Я из дому ушла и назад мне дороги нет, и он туда за мной прийти не сможет! — твердо ответила девушка, и Былятиха сразу как-то поняла, что это правда и спорить бесполезно. — Судьба моя с ним быть, и раз он за мной не придет, я сама к нему приду.

— Так дела не делаются… — в растерянности пробормотала Былятиха, не зная, что же тут придумать. — Лучше вот что: идем-ка мы с тобой к нам, а вечером, как с делами управлюсь, сама я сбегаю к Неревичам и ними потолкую.

— К Нере… Это что?

— Ну, род их живет на Нереве-речке, речка тихая, оттого и зовет неревой. А их род Неревичами прозывают. Ты разве не знала?

— Нет…

— Ну, я тебе расскажу. А мы — Лютичи, идет наш корень от Люта Старого, он на нашем пригорке жил уже лет двести назад. Сама-то я из-за Скотинки-реки, издалека меня Былята высватал. И наши вчера на праздник приезжали, сейчас, поди, еще в дороге, только завтра, может, до дому доберутся…

Женщина замолчала, пораженная какой-то новой мыслью.

— Звать-то тебя как? — спросила она.

Но вместо ответа на этот простой вопрос девушка лишь улыбнулась и пожала плечами.

— Меня еще никто не звал, — сказала она. — Только ты вот голубкой назвала. Может, это мое имя?

Былятиха открыла было рот, мотом закрыла, помолчала и сказала: