Роберт Говард - Бог, запятнанный кровью («Окровавленный Бог»)

— Да, слышали, когда остановились что бы напоить коней. Кто за вами охотился?

— Керасп и сотня кезанкийцев! Когда горцы покончат с нами, и вам несдобровать: ведь им станет известно, как вы пытали одного из них!

— Лучше пусти нас к себе, — добавил Сасан.

— Керасп действительно гонится за вами? — крикнул Зирас. Его голова, обернутая тюрбаном, показалась над краем стены.

— Ты что, глухой? — резко спросил Конан.

Ущелье дрожало от воплей горцев и стука копыт.

— Входите сюда, быстрее! — воскликнул Зирас. — У нас хватит времени на то, что бы разделить по справедливости сокровище, если мы выберемся из этого ада.

Конан и Сасан, выскочили из-за камней, и побежали вверх по склону, к выходу из лощины, к стене. Из-за нее показались волосатые руки, которые помогли им перебраться через неровные камни. Конан осмотрел своих новых союзников: Зираса, мрачного, с тяжелым взглядом в туранской одежде, Аршака, все еще франтоватого, даже после долгой, утомительной скачки, тройку смуглых заморийцев, оскаливших зубы в приветственной улыбке. На Зирасе и Аршаке были такие же кольчуги, как на Конане и Сасане.

Около двух десятков кезанкийцев натянули поводья, остановив своих коней, когда с тетив луков заморийцев и Аршака сорвались первые стрелы. Некоторые ответили выстрелами из своих луков, другие быстро повернули коней и отъехали на безопасное расстояние, где спешивались, поскольку перескочить стену их коням было, явно, не под силу. Одно седло опустело, раненый конь понес своего назад в ущелье.

— Они, должно быть, преследовали нас, — прорычал Зирас. — Конан, ты солгал! Здесь не будет сотни всадников!

— Достаточно для того, что бы всем нам перерезали глотки, — ответил Конан, положив руку на свою саблю. — И Керасп может в любой момент послать за подкреплением.

— Мы удержимся за стеной, — хрипло сказал Зирас. — Думаю, ее построил тот же народ, что и храм Окровавленного Бога. Берегите свои стрелы до того когда они нападут.

Под прикрытием стрел, которыми осыпали стены четверо кезанкийцев справа и слева, остальные горцы сплошным потоком ринулись вверх по склону, передовые подняли вверх блестящие круглые щиты. За ними Конан различил Кераспа. Рыжебородый коварный предводитель кочевников гнал вперед своих людей.

— Стреляйте! — крикнул Зирас.

Стрелы полетели в столпившихся людей и трое, корчась в судорогах, остались лежать на склоне. Но остальные продвигались вперед, с горящими глазами, сжимая сабли в волосатых руках.

Оборонявшиеся выпустили последние стрелы в плотную массу горцев и поднялись из своего укрытия, обнажив сабли. Горцы подкатились к стене. Некоторые попытались подсадить друг друга на стену, другие подтаскивали небольшие валуны валуны к ее подножию, устраивая что-то наподобие ступеней. Вдоль стены были слышны глухие удары, словно боровшиеся ломали друг другу кости, хрипло свистела сталь, раздавались прерывистые стоны и проклятия умирающих. Конан снес голову вражескому воину и увидел рядом с собой Сасана, который направил пику прямо в открытый рот другого, так что острие вышло у того из затылка. Горец, бешено выкатил глаза, всадил нож в живот одного из заморийцев. Тот упал и тотчас же его место занял вопящий горец, который подтянулся и влез на стену прямо перед Конаном, не успевшим остановить его. Киммериец получил легкую рану в левую руку, ответный удар секиры рассек врагу плечо.

Перепрыгнув через его тело, он бросился на тех, кто пытался перелезть через стену, не ведая, как идет сражение с другой стороны. Зирас сыпал проклятиями на языке коринфян, Аршак ругался так, как это умеют только гирканцы. Кто-то издал предсмертный крик. Горец охватил длинными и сильными как у гориллы руками мускулистую шею Конана, но киммериец напряг мышцы и нанес удар ножом вниз раз и еще раз. Наконец, кезанкиец отпустил его и со стоном упал со стены.

Задыхаясь и ловя ртом воздух, Конан огляделся и понял, что натиск врагов ослабел. Оставшиеся в жив, покрытые кровавыми ранами кезанкийцы бежали вниз по склону. У подножия стены лежал ряд трупов. Все три заморийца были убиты или испускали последний вздох. Конан увидел, что Аршак сидит прислонившись спиной к стене, прижав руки к телу и кровь струится у него между пальцев. Губы принца посинели, но он растянул их в улыбке, внушавшей ужас.

— Рожденный во дворце, — прошептал он, — умирает за каменной стеной! Что ж, это судьба. На сокровище наложено проклятие: все, кто шли по следам Окровавленного Бога, умирали… — Он затих.