Александр Бушков: Заповедник

— С Дедом что-то? Упал и ногу сломал?

— Ага… Шею еще, скажи… С такими таежниками в самых-пресамых дебрях ниче не случится, — поднимаясь, возразил Текс и спросил:

— Ну, так идем? Все идем? Или…

Кэп пару секунд подумал и решительно отрубил:

— Никаких «или». Идем все! Неизвестно, что там случилось. — Затем, затолкав за ремень маленький топорик, произнес командным голосом: — За мной, нестроевые! Идем след в след, не растягиваемся, и… поглядывайте по сторонам! — и решительно двинулся вслед за собаками. Они обрадованно гавкнули и дружненько рванули в лес. Текс забежал в избушку с гитарой и тут же выскочил обратно, сжимая в руке трубку одноразовой ракетницы. Док показал ему большой палец, и оба быстренько двинулись за Кэпом. Когда стволы могучих елей окончательно сомкнулись за их спинами, сразу же потемнело так, что все остановились, вглядываясь в смутно различимые тени стволов. Впереди, между ветвей двух елей, показалась морда собаки. Нетерпеливо гавкнув, лайка снова скрылась. Постепенно глаза адаптировались, и друзья пошли более уверенно. Ноги почти до середины голеней погружались в ощутимо пружинивший мох. Особого бурелома, впрочем, не было, и они, лавируя между стволами и старательно отводя в сторону от лиц ветви елей, двигались довольно быстро. Так прошло минут тридцать. Подъем становился все более пологим, и, наконец, мы вышли на ровное место. К этому времени то ли посветлело немного, то ли глаза привыкли к густому полумраку, и поэтому издалека, в струящемся сверху белесоватом и немного призрачном свете они увидели между тенями огромных стволов зыбкую фигуру человека. Контуры ее колебались, искажались, и поначалу фигура казалась просто огромной, но по мере приближения она становилась все меньше, и вскоре они разглядели Деда. Он двигался с заметной натугой, сгибаясь под тяжестью какой-то массивной ноши.

— Неужто марала Дед прет? — шепотом спросил Текс. Однако Дед каким-то образом услышал это:

— Да какой такой марал? Серый разбойник в беду попал, — сказал он, с облегчением скидывая с плеч один конец импровизированных носилок. И только подойдя вплотную, мы разглядели, что на этих носилках лежал волк — огромный и серо-черный. Было видно, что туловище у него перетянуто какой-то тряпицей. Док протянул руку потрогать, но Дед предостерег:

— Не замай… он еще так тяпнуть может — без руки останешься, — и Док руку поспешно отдернул.

— А вас что ж он не тронул?

— Дык че ж он трогать-то меня будет, коли я ему помогаю. Он умный, понимат добро!

— Он что, в капкан попал?

— Да какой там капкан, косолапому он попался, вот и весь капкан. А тот ему и распорол брюхо-то.

И только тут мы увидели, что из-под окровавленной тряпицы — дедовой рубашки! — выступает раздутый и какой-то багрово-кровавый кишечник. Волк хрипло дышал, и лапы его слегка подергивались.

— Да он же умирает, — сказал Док, — если еще не умер!

— Не… не умер. Я ему кровь заговорил, больше не течет. Ежели вы пособите — успеем донести. Собак-то я и отправил за вами для этого. Одному мне было не успеть. Ну, взяли, взяли…

И друзья, подхватив с двух концов носилки с необычной ношей, понесли их к лесной избушке.

Дорога много времени не заняла. Назад шли уже знакомыми местами, да и дедок поспешал впереди, показывая, где лучше пройти и как поудобнее ступить. Несмотря на ношу, дорогу до избушки мы прошли чуть ли не в два раза быстрее. Выйдя на поляну, Кэп с Тексом — они как раз несли носилки — направились было к избушке, но Дед скомандовал:

— Не туды робя, не туды, — и махнул рукой куда-то за домик. Носильщики послушно свернули, а дедушка уже суетился у небольшого строения вроде землянки, наполовину врытой в высящийся за избушкой косогор. Пока поднесли носилки, хозяин успел широко распахнуть низенькую дверцу:

— Заноси, заноси… так… осторожно… ставьте.

И ребята опустили носилки посреди небольшого — метра три на три — сарайчика.

— Ну, все, спасибочки за подмогу! Теперя я не дам волчине помереть. Ступайте на речку, сполоснитесь, а то взопрели, поди?

Кэп с Тексом послушно вышли из сарайчика, а Док взмолился:

— Дедушка, разреши, я останусь, помогу… я же врач!

— Лекарь… это хорошо, однако ступай, паря, ступай… я один… ты не помощник мне здеся.

— Деда, не гони, — взмолился Док, — дай хоть посмотреть, как ты лечить будешь!

Дед испытующе уставился на него, потом махнул рукой:

— А, ладноть, останься. Только, чур, уговор. Садись в уголок и нишкни! В столб соляной превратись, чтоб ни звука, ни движения от тебя, а то спортишь мне все дело. Утерпишь? — пытливо уставился на него Дед, на что Док усердно закивал головой, мол, утерплю! — и устроился на небольшом березовом чурбачке, что стоял, как по заказу, в самом углу.