Александр Бушков: Заповедник

— Глянь, — и показал рукой на тропу, которая привела нас сюда. Там, растянувшись во весь рост, лежал давешний Шарик. Почему-то сразу показалось, что идти туда не стоит, не пустит эта зверюга.

— Да и хрен с ним, пусть валяется… Щас доварим кашку, кстати, она уже почти готова! — попробовав, молвил Док. — И пойдем в избушку. А там пусть Дед со своей псиной сам и разбирается… когда с добычей явится… — Затем он сдвинул котелок с огня и примостил на его место внушительный алюминиевый чайник.

Некоторое время друзья молча смотрели на огонь в раскрытой топке, слушали потрескивание горящих дровишек и тихое бренчанье гитары, а потом Кэп неожиданно спросил:

— Ребята, а помните Франческу?

— Конечно! Помним! Разумеется, помним, — почти хором ответили Док с Тексом.

— А знаете, я ее все-таки нашел, прошлым летом нашел…

— Как??? Где? В Израиле? Расскажи!!!

Кэп, будто не слыша нас, прищурясь, смотрел и смотрел на огонь, но, понукаемый нашими нетерпеливыми воплями, весьма неохотно рассказал:

— В середине 90-х мы на Тихом океане активно контактировали с американцами. Ну, там совместные походы — что-то типа учений! — дружеские визиты кораблей и прочая подобная лабудень. Потом, когда я принял командование крейсером, то довольно близко познакомился с командиром одного ихнего фрегата — Джеймс Кук его звали… И нечего улыбаться! Я вовсе не про того Кука. Этот — потомок русских эмигрантов Кукиных, потому и Кук. В общем, занимаясь одним делом, стали как-то общаться, даже подружились. Три года назад он приезжал ко мне в гости, во Владик. Ну, отдохнули, конечно, как следует, по-человечески! Так вот, тогда, в горах Сихотэ-Алиня, куда я его свозил, во время одного из разговоров, а говорили мы о детстве… его… моем… я и рассказал ему о Франческе — о моей, так сказать, юношеской любви. Он заинтересовался и выспросил про нее все. И обещал разыскать ее. Естественно, я об этом забыл уже на следующий день — мало ли что по пьянке обещалось… А в прошлом году я вышел в отставку и поехал к нему в Калифорнию, так сказать, с ответным визитом. Три недели там был. Тоже отдохнули… по-человечески! Так вот, встречая меня в порту, он и огорошил известием, что разыскал Франческу. И, что самое удивительное, жила она в Ванкувере, а это от Такомы, где жил Джеймс — совсем рядом. Знаете, если честно, я все-таки долго колебался — ехать ли? Но, понукаемый товарищем Кукиным, решился, и мы через недельку отправились туда — это всего 6 часов на рейсовом катере типа нашего «Метеора». Да, — вздохнул, немного помолчав, Кэп, — никогда, ребята, не встречайтесь с теми, кого любили в детстве.

Кэп снова замолк и уставился на огонь. Инженер, отложив гитару, налил чай и протянул кружку Кэпу:

— Ну а дальше!

— А что дальше, что дальше? Да ничего! Я увидел полную, даже толстую женщину с красным лицом гипертонички и большим отвислым носом. Если бы не сказали, что это — Франческа, я б мимо прошел, и даже мысли не появилось, что это она, ей-богу! Мне даже показалось, что она и нас-то плохо помнит и не сразу въехала, кто я такой. Слегка оживилась, когда я ей про Заповедник напомнил, про Город. В общем, вежливо раскланялись и разошлись. Вот и все. Зря ездил, воспоминания только похоронил. Она даже по-русски говорила с заметным акцентом, хоть и свободно. Это почему-то произвело на меня самое сильное впечатление, может, даже более сильное, чем внешние перемены. Вот!

— Да-а-а, — протянул Текс, — что тут скажешь… треть века, даже поболе, минуло с тех пор! Не думал же ты, что Франя с радостным визгом кинется тебе на шею и трепещущим голоском начнет выспрашивать о… прошлом: ах, наш Город, ах Заповедник, ах милые друзья!..

— Нет, конечно… но ее — Ее! — мне увидеть хотелось! Всегда хотелось. Все-таки всю жизнь вспоминал ту, нашу Франческу.

— Эх ты! Волк ты морской… а еще утром Дока лириком назвал! Вот ты и есть лирик-романтик, — ядовито и со вкусом обозвал Кэпа Текс.

— Как все моряки, — ехидно добавил Док.

Настроение у Кэпа явно испортилось, и он окончательно замолк. Замолчали и слушатели… Впрочем, Техник быстренько пристроился к гитаре и забренчал про далекие синие горы, про моря-океаны, только получилось у него на этот раз как-то тоскливо и меланхолично.

Вдруг на дальнем конце поляны из высокой травы бесшумно вынырнули давешние хозяйские лайки и прямиком бросились к друзьям. Подбежав, они стали нетерпеливо повизгивать, поскуливать, а одна, коротко гавкнув, ухватила Кэпа за полу штормовки, настойчиво потянув за собой. Кэп сказал: