Ольга Григорьева - Берсерк

После ветреных морских просторов плыть по реке было легко и удобно. Длинноногий промерял глубину и указывал Сколу Кормщику на опасные мели. Я уже расслабился и подставил лицо поздним солнечным лучам, когда из-за речного поворота выскочила большая лодья с серыми парусами. За ней виднелись еще две такие же.

Избегая схватки, Орм повернул в полузаросшую речушку. Конечно, ему было виднее, когда нападать, а когда убегать, но столь позорный поступок возмутил многих.

— Не пристало нам так себя вести, — лениво шлепая веслом по тихой воде, бурчал Трор. — Уж лучше погибнуть в жаркой забаве Скегуль, чем прятаться, подобно трусливым зайцам.

Мне тоже было обидно. Как могли какие-то жалкие лодейки устрашить Орма?! Мы были детьми Волка, излюбленными воинами богов и бежать пристало не нам, а нашим врагам!

— Что с тобой, Хаки?

— Разве я учился у старого Ульфа игре в прятки? — спросил я.

Орм сощурил желтые, будто янтарь, глаза:

— Вижу, ты учился всему, кроме послушания! Его рука взметнулась, пальцы сжались в кулак, но мне не пришлось уворачиваться. Черный Трор перехватил его запястье до того, как кулак успел опуститься, и, отведя руку ярла [23]в сторону, угрюмо признал:

— Хаки прав, Орм. Негоже бить родича за правду.

Отец сверкнул на него глазами, однако в драку не полез.

— Ты глупее курицы, Черный! — прошипел он. — Хочешь драться? Думаешь, Вольдемар, конунг Гардарики [24]простит нам смерть своего воеводы?

— Воеводы? — Лицо Трора вытянулось.

— Да, воеводы Сигурда, родича погибшего Трюггви! Иль ты не слышал, что Сигурд уже давно служит конунгу Гардарики? Может, ты не признал его лодей? Мы можем победить, но после этого придется забыть о землях эстов, вендов и бьярмов. Вольдемар берет с них дань и держит крепко, будто железной рукавицей Тора. Его врагам нет удачи на этих берегах!

Он оттолкнул опешившего хирдманна, прошел мимо притихших викингов на корму и, мгновение помедлив, произнес:

— Но дети Волка не прощают обид. Мы возьмем с Гардарики плату за унижение.

Лица викингов просветлели, и у меня на душе полегчало. Отец вовсе не струсил, а с мудростью настоящего хевдинга все продумал заранее.

— Эй! — крикнул с носа зеленоглазый Фрир. — Глядите!

Орм одобрительно кивнул:

— Мудрый Один услышал мои слова. Он посылает нам добычу и возможность отплатить конунгу Вольдемару за унижение. Вперед, дети Волка! — и указал на замершие на отмели маленькие детские фигурки.

Напали мы, как всегда, молча. Дети даже не успели всполошить словенскую деревню, поэтому мы ворвались в открытые ворота, будто ураган. Только Черный со своими людьми немного задержался на берегу. Перепрыгивая через кочки и стараясь не отстать от Орма, я слышал его раздраженный голос и жалкие вскрики его жертв. Трор, как и мой учитель Ульф, был из рода Бирса — медведя. Он необычайно легко приходил в ярость, зато трудно останавливался. После жарких битв День, а то и два Черный неподвижно лежал на настиле «Акулы» и стонал. Но в бою ему не было равных. Это им добытые шкуры украшали борт нашего драккара…

Бой оказался на диво легким, а добыча малой, но гнев воинов улетучился, и Орм уже не опасался бунта. Каждый мог похвалиться каким-либо приобретением, и только я ничего не успел раздобыть. Золотые украшения, одежды и меха меня интересовали куда меньше, чем сама схватка, — ведь только в бою я становился ловким и могучим Волком. [25]Но возвращаться без добычи не хотелось, и тут под ноги подвернулась сопливая словенская девчонка. Сперва я не заметил ее, но, когда из объятого пламенем печища выскочила растрепанная женщина и, протягивая вперед руки, побежала прямо на меня, я почуял неладное, опустил взгляд и увидел тощую, жалкую, в разодранной рубахе, с кровавым месивом вместо рта девчонку. Немного подумав, я решил, что уж лучше такая добыча, чем вовсе никакой, и, ухватив словенку за шиворот, поволок, ее к драккару. Сперва она почти не сопротивлялась, а затем, будто обезумев, вывернулась из моих рук и бросилась к горящим домам. Не знаю, что разозлило меня больше — ее желание сбежать или собственная оплошка, — но, не слушая окриков Орма, я кинулся за ней. А нагнав, понял, что больше она не побежит — ее взгляд стал потерянным и равнодушным, как у всех ранее виденных мной рабов. Такие не убегали…

— А-а-а, словенская сучка! — Огромная лапа Трора потянулась к моей добыче.

— Убери руки, Медведь! — заявил я. Черный заворчал, однако не стал спорить, похвалил меня за смелость и отошел. Зато Орму моя добыча не понравилась.