Дмитрий Колотилин - Завтра Война (СИ)

***

- Я же сказал, что сам пробудится, - донёсся голос Емели: - А вы уже чуть ли не реанимацию собрались вызывать.

- Не бурчи, - отозвался Борислав: - А если бы не очнулся?

- Не может сие быть, суть вещей не зрите, вот и заблуждаетесь.

- Да хватит уже спорить, - вмешался Воислав: - Как он?

- Живой.

- Вижу, что живой, когда очнётся?

- Ведомо, что очнётся, а когда, сам решит.

- А ускорить никак? Два часа вокруг этого холма стоим.

- Э не, тут торопиться нельзя, видите же сами, что сотворилось с холмом, знамо, деяние серьёзное. Да и видите, что землица под ногами задышала, нет, нельзя торопить.

- Да видим, если бы не видели, не поверили бы, что такое Огнеслав сам сделал.

- Не сам, он лишь пробудил сути живые, вдохнул в них былую жизнь, но как-то по-своему.

- В смысле по-своему?

- В прямом, Ведающие иначе общаются с мирским, он же никак они, но, видать, не сумел до конца осознать, поэтому и впал в бессилие. Я такое с ним уже видал, когда мы выбирались вместе с Велесом, он и рассказал, что Огнеслав в себе силы собирает от людей и живых существ, окружающих его, и использует их суть в деяниях, но не освоил сие настолько, чтобы и свои сберегать.

- То есть, Огнеслав типа тебя?

- Меня?

- Храмовника.

- А. Нет, я духовный воин, верую и силен этим, а Огнеслав аки Пророк, ведает, но не все осознает, а сила его множится, покуда люди и нелюди веруют в него. Вот я верую в него, ведаю, что, пойдя за ним, мы обретём Истинный мир.

- Вы меня ещё в Миссию запищите, - прохрипел я, пытаясь улыбнуться.

Кажется, я на чём-то лежал, что-то мягкое и тёплое, грузные ветви от зелёных листьев и тяжёлых берёзовых серёжек закрывали меня со всех сторон, будто бы стремясь защитить от холодного ветерка, подвывающего вокруг. Сладковатый берёзовый сок, стекая по веточке, нависшей над моим лицом, капал прямо мне в рот.

- Спасибо, - благодарю склонившуюся надо мной берёзу и тут же ощущаю внутреннее тепло, осознавая, что та благодарит меня за спасение: -Не за что, Берегиня, не за что, рад, что смог тебе помочь, - улыбаюсь, рассматривая витиеватые рисунки на берёзовой коре, повторяющие те, что были на Идоле Матери – Сырой Земли. Значит, лежавший вокруг прах остался от того столпа, не утащили его, а сожгли, и теперь берёзка вобрала его силу, став не только Заступников, но и сосредоточием проявления силы Матери. Теперь её никто не надломит, никто не обидит.

- Очнулся! – воскликнул Борислав, обернувшись на шорох и увидев, меня, выходящего из-под ветвей, тут же устремившихся вверх, слегка шелестя не по зиме зелёной листвой.

- Я же говорил! – улыбнулся Емельян, вставая вместе с остальными: -Здравия тебе, Огнеслав!

- И вам здравия, - улыбаюсь, подходя к собравшимся: - В путь?

- Куда в путь? Ты же ещё…

- Я в норме, нужно идти, пока сумерки не пришли.

- Куда такая спешка?

- Времени мало, морок расстилается по миру, и покуда мы медлим, он все больше вбирает силу мирскую. Пошли!

- Вот теперь пошли, - с довольным видом произнёс Емельян.

- Давно бы так, - согласно кивнул Борислав, присоединяясь к последовавшему за мной, уходящим в сторону от первичного направления.

- Так, - Воислав обратился сразу к обоим верховным жрецам: - Это именно то, очам вы говорили?

- Оно самое, - отозвался Емельян: - Оно самое.

- Так! Слушай мою команду! - тут же раздался командный голос: - В походную колонну становись! По направляющему, передовое охранение, в оперативное построение, остальные следом!

Из-за спины ещё продолжали доносится голоса, но я уже не слушал, обращая свой взор к горизонту, поднимающемуся над лесом, раскинувшемуся меж холмов, кажущихся такими близкими. Но я не искал в этом пейзаже ничего неповторимого, не пытался что-то высмотреть в попытке найти некий смысл или какую-то фантомную цель, принудившую свернуть с намеченного курса.

Многие из нас ощущали себя не на своём месте или же понимали, что занимаются тем, что им не то что не нравится, противиться. Но продолжали это делать, ибо зарабатывали деньги, которые требовались для дальнейшего существования. И эта тягостность искажала нас, переделывая в иных, лишённых прежней душевной красоты, обывателей. Но когда дело не только нравится, а становится смыслом жизни, мы расцветаем, начиная наслаждаться жизнью, и это особенно сильно происходит, когда дело направлено чистыми промыслами на помощь в том или ином виде другим. Пусть даже малая толика, но от чистой души, а не ради известности или отмывания от собственной грязи, тяжёлыми наростами повсеместно облепившей со всех сторон.