Валерия Цапкова: Кофейня. Столик у окна

***
Мне, словно русалочке из сказки,
По асфальту больно ступать.
Взять бы в руки кисти и краски,
Да море нарисовать…

Живое море, живой песок —
И только ракушки мертвые;
Чей-то струящийся голосок
Поет, что скалы, в гальку стертые,

Когда-то были могучими и прекрасными,
Да только устали слегка,
А вода то грубо, то ласково
Хоронила их среди песка…

Взять бы в руки кисти и краски,
Да все это написать…
Жалко, руки дрожат, и в маске
Ни холста, ни кистей не видать…

***

Далекая галактика видна
В моем средневековом телескопе;
Ночами я мечтаю у окна
О самом точном древнем гороскопе.

И я и небо – мы уже одно,
Его созвездия в моих глазах сияют.
Стремлюсь всем сердцем в фиолетовое дно,
Где спутники планеты покоряют.

Ладонями тянусь к луне-царице,
К туманностям и звездным городам,
И к солнцу, словно к сказочной жар-птице,
К инопланетным быстрым кораблям.

Я б так хотела броситься туда,
Купаясь в звездах и в созвездия ныряя!
Ах, мне приелась теплая вода —
Хочу я в ледяную вечность Рая…

Прекрасные алмазы в вышине,
О вас я все легенды прочитала!
О! Вы и дороги и близки мне,
И лишь о вас я страстно так мечтала!

Мне не понять земной унылой пыли —
Мне пыли звездной хочется узнать!
Мы все когда-то лишь мечтами жили —
Пришло уж время их в реальность изваять!

Нас ждет простор небес необозримый,
Зовет и манит тайны разгадать!
Границы совершенства мы разбили
И остается только в руки его взять!

***

Настанет день, когда и я исчезну, —
Писала Женщина, на чьих устах – печать.
Настанет день – я чувствую – железно! —
Мне обратиться в прах – и замолчать.

Таким же оттиском на капле сургуча
Как и ее – мой рот тогда пленят,
Да только позабудут сгоряча,
Кто Адресат.

Так позабудут высохшие тени
Всех тех, кто жадно, полной грудью жил,
Кто не бросал ножа, не сгинул в пене
Морской пучины, кто Любви служил.

Так позабудут жалкое ничто,
Оставшееся от постылых будней,
Любимые, в погоне за мечтой,
Утратив зрение и обретя безумье.

Настанет день, когда мой едкий голос
Последним шорохом рванется из груди.
Остынет кровь моя, и расплетется колос
Волос, седых, как пряди блудных льдин.

Моим рукам, исчерченным небрежно
Иссиня-черными штрихами тонких вен,
Не бить стекла, не прикасаться нежно
К бутонам роз, к бетону бренных стен.

Я за собой мечтала след оставить
Из слова, из пространства полноты.
Да вот, боюсь, что вся за мною память —
Двоичный код и мертвые цветы.

***

Прочитайте мне вслух этот томик тонкий.
Можно с ошибками
наизусть —
Только не в электронке!
Я за шорох страниц,
За голос дрожащий,
К вашим ногам швыряю
все свое настоящее.
Я за то,
чтоб увидеть
чернил решетку
На бумаге
цвета
слоновой кости,
Отпускаю в море
старую лодку,
Полную
Прошлого
Постылых
Повестей.
Сердца удары,
Памяти колкости,
Без грусти отдам
за бубнящие,
скользкие
Строки,
звуки,
дрожащие пальцы,
Прозрачную-на-обоях тень
Бродского.