Ирина Ваганова: Проучить магистра и призвать Исполина

Резко вывернувшись из объятий, я вскочила и плюнула незнакомцу в лицо. Отступила на шаг, стискивая кулаки:

– Вы педофил? Как вас держат в академии с такими наклонностями?

Магистр медленно поднялся, плавным движением смахнул со скулы брызги, шагнул ко мне, окидывая плотоядным взглядом:

– Какая темпераментная кошечка… Одно слово: рысь! Мне такие нравятся. – Он тронул кончиками пальцев мой подбородок, слегка приподнял: – Можешь говорить мне «ты», Милаина.

– Произошло недоразумение… – начала я, но договорить не успела, мужчина приблизил ко мне лицо и потянулся губами. Я ощутила запах дорогого табака. Страх, снова возрождённый в теле произнесённым именем, на долю секунды сковал мышцы, но я справилась и успела отскочить, едва чужие губы коснулись моих. Пощёчина прозвучала как хлопок петарды. А ещё я крикнула: – Не смей прикасаться ко мне, подонок!

Сам же разрешил называть его «на ты».

Побагровевшее лицо мужчины теперь видела не резко, но мне и не хотелось его разглядывать. Впрочем, брезгливое выражение не заметить было невозможно. Покачнувшись с носка на пятку, магистр зло прошептал:

– Пошла вон! Десятый этаж, вот что тебе светит, кошка!

– Да хоть одиннадцатый! – крикнула я и, резко развернувшись, побежала к выходу. Кстати, на одиннадцатом и живу. Дома. Как я хочу домой!

Меня встретили лавиной вопросов. Поддерживаемая подругами по несчастью я опустилась на банкетку и, не отвечая, мотала головой.

– Паула Сорри! – донесся из-за двери хриплый голос Олеандра.

Высокая девушка испуганно покосилась на проём, но не двинулась с места, обращаясь ко мне:

– Какой этаж?

– Десятый.

– Ох… – простонала толстушка, – что ты сделала?

– Пощёчину отвесила.

– Ох, – снова вздохнула толстушка.

Дылда же передёрнула плечами и решительно пошла к магистру. Дверь закрылась автоматически.

– Как же ты, Милаина? – сочувственно качала головой Жалея, имя толстухи нашлось в памяти тела. – Нужно было как-нибудь перетерпеть. Все так делают. А потом, когда устроятся, стараются избегать магистра.

Я не слушала. Вихрь чужих эмоций полностью захватил меня. Даже испугалась: раздвоение личности? Зажмурилась, внимая. Нет, я по-прежнему осознаю себя Инной – жительницей Земли, преподавателем высшей математики, малообщительной особой, ставшей самым молодым в истории университета доктором наук. При этом чужое тело подбрасывало мне всё новые сведения. Это несколько утешало. Быть может, я вспомню, как Милаина провернула афёру с обменом? Тогда и сумею вырваться из этой ловушки.

Довольно скоро Жалею сменила Паула. Она была необычайно взбудоражена. Схватила мою руку, заставляя встать, и потянула к арке. По пути то и дело повторяла:

– Если б не ты, не решилась. Страшно всё-таки. Если б не ты, ни за что не решилась!

Мы миновали коридор, следующая арка вывела нас к площадке с лифтами. Это были трубы с прозрачными стенками, выныривающие из пола и пронзавшие потолок. Внутри труб плыли светящиеся перемычки, на некоторых стояли люди, не обращавшие на нас ни малейшего внимания. Паула, продолжая тискать мою руку, шагнула на пустую площадку, оказавшуюся на нашем уровне. Я успела шмыгнуть следом.

– Что такого страшного в десятом этаже? – поинтересовалась, смутно припоминая то, что было известно об этом Милаине. Речь о комнате в общежитии, если я правильно расшифровала всплывающие образы.

– Дело не только в комфорте, – рассуждала Паула, – мне лично не привыкать к тесным каморкам, дома тоже были не хоромы. Десятый этаж – это последняя смена в столовой, когда там всё самое вкусное разобрали, это хвост очереди в библиотеку, галёрка в аудиториях, запрет на посещение оранжереи, театра и концертов.

– Дискриминация какая-то, – возмутилась я. – Почему решение зависит от Олеандра? Неужели начальство не знает, каким образом он распределяет комнаты?

Паула пожала плечами:

– Авторитет. Магистр принадлежит семье основателя. С этим трудно тягаться.

Десятый этаж встретил нас запахом плесени, облупленной краской на стенах, тусклым освещением. Рассматривать открывшееся убожество совершенно не хотелось. Встретила нас похожая на мышку женщина, она сдержанно поздоровалась и проводила к ближайшей двери, где уже висела табличка с именами. Оперативно.

– Если что понадобится, – хмуро сказала кастелянша, – мои покои в торце коридора.

Слово «покои» она произнесла со смешком, пошутила, вероятно.

– Спасибо! – поблагодарила Паула и отработанным жестом коснулась таблички, раздался щелчок, дверь отворилась с визгливым скрипом.