Александр Башибузук - Граф божьей милостью

Наши стрелки уже бросили позиции и стремглав неслись под защиту пехотных терций. Едва они добежали, басовито рявкнули орудия с редутов.

По густым шеренгам французов словно провели гигантскими граблями. В плотных рядах фигурок в белых коттах возникли широкие просеки.

Франки смешались и практически остановились. К тому времени, как они снова организовались и начали движение, саданул второй залп. Идеально выстроенные шеренги в одночасье поглотил хаос. Рой охваченных паникой людей заметался по полю, давя своих раненых и мертвых.

Я обернулся к Фебу. Франциск с трудом оторвал взгляд от побоища, поднял правую руку и резко приказал:

— Трубите наступление!!!

Заревели трубы, сигнальщики замахали флажками на длинных древках. Наваррские пикинеры, чеканя шаг, двинулись вперед.

Франциск вдруг с надеждой уставился на меня. Я кивнул и прошептал ему на русском языке:

— Да, ваше величество, да. Думаю, пришла пора вам лично возглавить атаку.

Феб, явно не веря своим ушам, переспросил:

— Атаку? Мне?

— Если нельзя, но очень хочется, то можно. Вижу же, что хочется. Только не лезь вперед. Главное — участие. Давай командуй. Ударишь со своими рыцарями по пехоте.

— Господа!!! — Франциск немедля провел взглядом по свите. — Мы идем в бой! Святой Георгий, святой Волюзьен и Наварра!!! По коням!!!

Я успел поймать за перевязь главу королевских телохранителей, притянул к себе и прошипел:

— Если с его величества хоть волосок упадет, я тебе шары лично отчекрыжу. Понял меня?

После чего, уже не глядя на злую и растерянную рожу гвардейца, сбежал с холма к своим гасконцам.

— Ну что, господа, пора наведаться в шатер Паука.

Дворяне обрадованно заревели:

— Арманьяк!

— Гасконь!

— Смерть Пауку!!!

Наваррское рыцарство двумя колоннами под личным стягом Франциска врезалось в деморализованных французов и, как нож масло, сразу рассекло их на несколько групп. Я же со своими ленниками задел лишь край разрозненных баталий и сразу взял направление на видневшиеся среди буковых рощиц белоснежные шатры.

Сердце отчаянно бухало в такт галопу. В сердце плескалось бешеное ликование. Сейчас! Сейчас, урод! Только никуда не уходи!

От ставки Паука на нас несся небольшой отряд жандармов. Я махнул рукой: две трети гасконцев свернули навстречу франкам, а я с остальными не стал ввязываться в бой и уже через несколько минут на полном ходу влетел в лагерь Паука.

Какие-то непонятные люди прыснули, словно мыши, по сторонам.

У входа в громадный шатер стояли несколько хранителей короля. К моему дикому удивлению, они не напали на нас, а с поклоном шагнули в стороны. Я слетел с седла, выдрал из ножен меч и ворвался в шатер.

Комната, вторая…

Отпихнул одного франка, наотмашь полоснул мечом второго, сдуру вздумавшего замахнуться табуретом.

Из груди вырвался дикий рев:

— Где ты, тварь?!

С налета влетел в очередной зал и наткнулся на пухлого плешивого человечка в ливрее. Ухватил его за грудки и прошипел прямо в лицо:

— Где этот urod?..

— Тихо, сир… — Человечек строго шикнул на меня, потом гордо выпрямился и отчеканил: — Король умер, да здравствует король! Требую почтения, сир!

— Что?! — взревел я, ринулся к кровати с высоким балдахином, сорвал с нее полог и уставился на неподвижное тело тщедушного старика со сложенными на груди руками.

Оплывшее лицо, горбатый нос, пухлые губы и скошенный подбородок, покрытый редкой седой щетиной…

Господи, за что?

Это был не кто иной, как руа франков Луи, одиннадцатый этого имени, по прозвищу Всемирный Паук. Мертвый руа. Мертвей некуда. Даже вонять уже начал.

Силы разом покинули меня, я не упал только потому, что Клаус и Луиджи вовремя меня подхватили.

Десять лет! Десять лет я ждал этого момента! Десять лет, полных смерти, крови, обманутых надежд и напрасных ожиданий. А когда горло этой твари уже было так близко, он взял и сдох. Даже не знаю, что сказать. Сильней нагадить мне было нельзя.

Закусив до крови губу, я оттолкнул оруженосцев и вышел из шатра. Повел по сторонам невидящим взглядом и сел на перевернутый барабан прямо у входа.

— Сир… — Луиджи подал мне флягу.

Я отмахнулся и закрыл глаза. Немедленно возникло отчетливое видение. Предо мной в кресле с высокой резной спинкой сидел грузный пожилой мужчина в опушенном горностаями колете.

— Я всегда знал, сын мой, — граф божьей милостью Жан Пятый Арманьяк гордо улыбнулся, — что у тебя все получится.

— Я все испортил, отец, — буркнул я. — Почти все…