Говард Лавкрафт: Шепот во мраке

Неведомые существа, о которых Эйкли писал в своем дневнике – почерком уже до того неровным, что больно было глядеть, – начали преследовать его с откровенной одержимостью. Лай собак – особенно в облачные или безлунные ночи – стал надрывно-кошмарным; а на глухих дорогах, по которым ездил Эйкли, на него неоднократно пытались напасть средь бела дня. Второго августа, когда он направлялся в соседний городишко, путь машине преградило поваленное толстое дерево. Это случилось на том участке трассы, где густой и темный лес вплотную подступал к дороге, и, судя по бешеному лаю двух огромных псов, которых Эйкли взял с собой, неведомые существа явно скрывались где-то поблизости. Ему было страшно подумать, чем могло бы кончиться дело, не будь рядом собак, – и с той поры он не покидал усадьбы, не прихватив с собой хотя бы пару своих верных и сильных стражей. Два следующих происшествия имели место пятого и шестого августа: в первом случае по капоту машины царапнула пуля, а во втором собаки снова подняли лай, указывая на близость жутких лесных обитателей.

Пятнадцатого августа я получил от Эйкли душераздирающее письмо и не на шутку встревожился. Не пора ли ему, подумал я, перестать скрывать ото всех свой кошмар и призвать на помощь полицию? В ночь с двенадцатого на тринадцатое августа усадьба подверглась настоящему приступу: кругом свистели пули, а наутро три собаки из двенадцати лежали застреленные насмерть. Дорога была испещрена когтистыми следами, среди которых виднелись и отпечатки человеческих ступней: Эйкли был уверен в том, что их оставил Уолтер Браун. Эйкли бросился звонить в Братлборо – хотел закупить еще собак, однако едва он начал говорить, как телефон отключился. Тогда он отправился туда на своей машине и, прибыв на телефонную станцию, узнал, что посланные проверить линию монтеры обнаружили в безлюдных горах в северу от Ньюфейна аккуратно перерезанный главный кабель. Перед отъездом Эйкли купил четырех отменных псов и несколько коробок патронов для своей крупнокалиберной магазинной винтовки. Письмо было написано им прямо в городском почтовом отделении и пришло ко мне без задержек.

Мой научный интерес к этому случаю уже давно перерос в чисто человеческий и даже, если угодно, личный. Я боялся за Эйкли, осажденного кошмарными чудовищами в своей далекой усадьбе, и отчасти за себя: ведь я был непосредственным участником всей этой загадочной истории! Тайные противники Эйкли проникали повсюду . Вдруг они доберутся и до меня? В своем ответном письме я убеждал Эйкли обратиться за помощью в полицию, намекнув, что в противном случае оставляю за собой право действовать самостоятельно. Я писал, что хочет он того или не хочет, а я лично поеду в Вермонт и помогу ему объясниться с представителями соответствующих ведомств. Однако в ответ я тут же получил срочную телеграмму с пометкой «Беллоуз-Фолз», и эта телеграмма гласила:

ЦЕНЮ ВАШУ СМЕЛОСТЬ ЗПТ НО НИЧЕГО НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ ТЧК НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАЙТЕ ЗПТ ИНАЧЕ БУДЕТ ПЛОХО ОБОИМ ТЧК ПОДРОБНОСТИ ПИСЬМОМ ТЧК ГЕНРИ ЭКЛИ

Дело неуклонно принимало все более серьезный оборот. Вскоре после этой телеграммы я получил от Эйкли ошеломляющее короткое послание, без сомнения написанное дрожащей от слабости рукой: оказалось, что он не только не посылал никакой телеграммы, но и не получал вызвавшего ее письма. Из беглых расспросов служащих почтового отделения города Беллоуз-Фолз он узнал, что телеграмму отправил какой-то приезжий – мужчина с рыжеватыми волосами и очень низким, каким-то жужжащим голосом; ничего более ему узнать не удалось. Один из почтовых служащих показал бланк с нацарапанным на нем текстом телеграммы; почерк отправителя был незнаком Эйкли. Любопытно, что его фамилия была написана с ошибкой: «Экли», без буквы «й». Само по себе это вызывало определенные предположения, но углубляться в них Эйкли не стал – момент был и без того критический.

Он сообщал о гибели еще нескольких собак и приобретении новых, а также об уже ставших традиционными ночных перестрелках. Следы Брауна, а также по меньшей мере еще двух человек, обутых в ботинки с подковами, теперь постоянно появлялись среди отпечатков когтистых лап на дороге и позади дома.

В конце концов Эйкли был вынужден согласиться с тем, что дело приняло нешуточный оборот и что ему остается лишь как можно скорее переехать к сыну в Калифорнию, бросив родовое имение на произвол судьбы. И все же ему было нелегко расставаться с тем единственным для каждого человека местом, имя которому – родной дом. Эйкли решил повременить с отъездом и попробовать продержаться еще немного: он надеялся отвадить непрошеных гостей, показав им, что не желает больше докапываться до их тайн.