А затем я услышал другой голос . И по сей день я содрогаюсь при одном воспоминании о нем. Несмотря на то что я был предварительно подготовлен письмами Эйкли, этот голос едва не убил меня на месте. Те, кому я впоследствии рассказывал о пластинке, заявляли, что все это, несомненно, было дешевой подделкой или бредом сумасшедшего; но услышь они сами этот проклятый голос , прочитай они хотя бы малую толику посланий Эйкли (достаточно было бы того ужасного второго письма), то наверняка отозвались бы о нем иначе. Теперь я очень жалею о том, что не ослушался Эйкли – надо было показать пластинку другим специалистам; а еще жаль, что все его письма потерялись. Мне – то есть человеку, который собственными ушами слышал зловещие лесные звуки и к тому же знал подоплеку и сопутствующие этой истории обстоятельства – этот голос показался чудовищным. Он живо вторил ритуальным фразам, которые произносил человек, но мне все время чудилось, что это отвратительное жужжание вообще не является звуком – скорее, это было потустороннее эхо, которое доносилось из адских инопланетных глубин через немыслимые бездны пространства. Более двух лет минуло с тех пор, как я в последний раз прослушал дьявольскую восковую матрицу; однако в голове у меня ни на секунду не смолкает зловещее жужжание – отдаленное и прерывистое, каким я его услышал в первый раз.
«Иэ! Шуб-Ниггурат! Черный Козел из Диких Лесов с Легионом Младых!»
Несмотря на то что этот голос постоянно звучит у меня в ушах, я так и не сумел подыскать ему точных сравнений из числа тех, что существуют в человеческом языке. Он напоминает жужжание отвратительного гигантского насекомого, подражающего речи какого-то даже отдаленно не похожего на него существа. Я совершенно уверен, что у издававшей подобный звук твари голосовые связки не имеют ничего общего с голосовым аппаратом как человека, так и млекопитающих в целом. И тембр, и диапазон, и оттенки звучания были абсолютно чужеродными – подобного звука не найти среди явлений не только человеческого бытия, но и земного бытия вообще. В тот самый первый раз его неожиданное вторжение в привычный мне мир так потрясло меня, что всю последующую часть пластинки я прослушал рассеянно, пытаясь стряхнуть с себя послешоковое оцепенение. Когда же в записи началось то место, где жужжание становилось продолжительнее, ощущение дьявольской безысходности, поразившее меня при первоначальных вкраплениях голоса, вдруг усилилось. Наконец запись кончилась – оборвалась на полуслове в тот момент, когда дуэт человеческого и инопланетного голосов зазвучал необычайно отчетливо. Граммофон автоматически выключился, а я все сидел, тупо вперив в него взгляд.
Нет нужды говорить, что потом я еще не раз прослушивал эту умопомрачительную пластинку и не раз всеми силами пытался постичь ее содержание, сверяя свои выводы с замечаниями Эйкли. Пересказывать весь ход нашей переписки, пожалуй, ни к чему; замечу только, что мы оба были убеждены, что напали на след, ведущий к истокам самых безобразных древних обрядов, сохранившихся в тайных культах нашей цивилизации. Кроме того, нам стало ясно, что между затаившимися в горах инопланетными пришельцами и некоторыми представителями человеческой расы существует древняя и довольно непростая связь. Насколько эта связь была развита в прежние времена и как она осуществлялась сегодня – установить было трудно; во всяком случае, перед нами открылись бескрайние просторы для самого жуткого фантазирования. Похоже, жители Земли были с незапамятных времен связаны нерасторжимыми и страшными узами с безымянной космической бездной, и узы эти имели самые различные формы. Судя по записи, сатанинское зло пришло на Землю с погруженного во мрак Юггота, расположенного у самого края Солнечной системы; однако эта планета является лишь одной из колоний ужасной межзвездной цивилизации, родина которой расположена, вероятно, далеко за пределами пространственно-временного континуума, описанного Эйнштейном, и вообще не имеет никакого отношения к известному нам космосу.
Попутно мы продолжали обсуждать загадку черного камня, а также самый надежный способ его доставки в Аркхем: Эйкли считал, что мне не следует ехать к нему в усадьбу, ибо при сложившейся ситуации это было бы небезопасно. С другой стороны, руководствуясь какой-то неизвестной мне причиной, он не желал отправлять камень ни почтой, ни даже с оказией. В конце концов он предложил такой вариант: он отвезет камень в Беллоуз-Фолз и отправит его оттуда поездом «Бостон – Мэн», следующим через Кин, Уинчендон и Фитчберг, хотя для этого ему и придется ехать глухими, пролегающими через лес дорогами, а не по главной братлборской автостраде. Эйкли писал, что, отправляя из Братлборо посылку с пластинкой, он обратил внимание на человека, в поведении и выражении лица которого было нечто весьма подозрительное. Он чересчур дотошно расспрашивал о чем-то почтовых служащих и в конце концов уехал тем же поездом, которым отправили посылку. По признанию Эйкли, он успокоился лишь после того, как получил от меня известие о ее благополучном прибытии.
Читать дальше