Эмили Дункан: Жестокие святые

– Ты вкусила настоящую силу, towy dzimyka, – пробормотал Малахия. – Что ты станешь с ней делать? – Он тихо рассмеялся, а затем надел кулон ей на шею и провел залитым кровью пальцем по ее щеке. – Что ты станешь делать с этой свободой?

Она посмотрела на него, на этого сломленного, лживого и ужасного юношу, который начал эту катастрофу, чувствуя, как опьяняла его сила. А затем склонилась чуть ниже, так что ее губы оказались мучительно близко от его губ. Ее глупое, наивное сердце кричало, чтобы она простила его и в этот раз, дала ему еще один шанс, но он этого не заслуживал.

– Я собираюсь спасти этот мир от монстров вроде тебя.

– Что ж, не упусти свой шанс.

Прижавшись напоследок губами к его виску, она отстранилась и повернулась к залу. Серефин с окровавленной головой стоял на коленях, сгорбившись от боли и изо всех сил упираясь в пол руками, чтобы удержаться от падения. На плитке вокруг него лежали мертвые мотыльки, а звезды вокруг головы начали гаснуть.

Надя проделала еще одну дыру в завесе. Она не разорвала ее полностью, пока не разорвала, но все же смогла ощутить присутствие Маржени. Ее ярость, ее лед, ее гнев. И Наде потребовалось лишь сплести две силы внутри – свою и силу чудовища, – а затем превратить их в то, что она могла использовать. На одно ослепительное, ужасающее мгновение в ее голове зазвучали священные слова. Она видела лишь белый свет, слышала лишь звон божественных колокольчиков, а во рту ощущала лишь медный вкус крови.

Изак Мелески повернулся к ней, и на Надю обрушился сокрушающий, мучительный вес его магии. Сила этого человека вселяла ужас в сознание Нади. Но она видела настоящие ужасы, и уже мало что могло ее напугать.

Вскинув ворьен, она потянула через него силу из небес, а затем обрушила порожденное внутри пламя в пол, и огненные змейки, окрашенные тьмой, заскользили к королю. Но стоило им коснуться Изака, как он попятился и обрушил на Надю еще больший ужас.

Она с легкостью отмахнулась от него, а на ее пальцах вспыхнул свет. Надя призвала ослепительный столб силы сквозь завесу с небес и обрушила ее на короля.

На мгновение ей показалось, что он повержен. Но тут ее так сильно сдавила его сила, что ей пришлось отступить.

От этого давления в ее глазах полопались кровеносные сосуды. Кровь полилась из носа, из глаз и даже из ушей.

Она умирала.

Когда отец отвернулся, Серефин с трудом протолкнул воздух в легкие. Он хрипел и откашливался кровью, но все же заставил себя подняться на ноги.

Девушка-клирик застыла на месте. Ее голову окружал белый свет – практически нимб, – но все же в ней ощущалась какая-то тьма. Ее тело дрожало, а кровь стекала вниз, словно вода. Серефин шагнул вперед, но его колени подогнулись. У него практически не осталось сил, и лишь несколько мотыльков порхало вокруг него, не осталось даже капли крови. Он иссяк.

Словно тень, аколийка, которую Серефин видел с девушкой-клириком, скользнула в центр комнаты. Ее замах превратился в размытое пятно, и он с трудом осознал, что она сжимала кнут. Кожаный язык ударил Изака Мелески прямо в висок, отчего тот сбился.

– Надя! – закричала аколийка, когда король повернулся к ней.

И тут же сжалась под его взглядом.

Серефин посмотрел на Малахию, который с бесстрастным видом наблюдал за происходящим со своего трона, подперев подбородок рукой. Он обладал огромной силой и ничего не делал. Ненависть опалила вены Серефина. Он знал, что Черный Стервятник опасен, но все же тешился глупой надеждой, будто тот его союзник, хотя на самом деле был лишь еще одним монстром.

Надя вытянула руки и разорвала хватку короля. А он не сводил взгляда с Париджахан, терзая ее. Надя обхватила залитой кровью ладонью кинжал и призвала силу. В мгновение ока оказавшись на другом конце комнаты, она возила клинок в спину Изака Мелески.

Божественные чары, магия крови и что-то еще, что-то совершенно иное. Силы, которые нельзя объединять. Силы, достаточно могущественные, чтобы разрушить того, кто ими владеет. Магия и чары, которые настолько противоположны, что владей ими другой человек или соединись они при других обстоятельствах, то уничтожили бы друг друга еще до того, как их связали бы в мощном заклинании.