pskovoroda - Канон

— Да вот эта мелкота привязалась, — пожаловался он, кивнув в сторону терпеливой ожидающей у выхода Ромильды.

— Да уж, парень, ты попал! — рассмеялся я, хлопнув его по плечу. — Эта красотка от тебя так просто не отстанет! Только вот что тебе скажу — если она тебе конфет подарит, то не ешь, а сразу их в помойку.

— Отравит? — не поверил он.

— Ага, Амортенцией, — хихикнул я.

— Это что? — не понял он, а потом вспомнил, зачем меня поймал: — А ты? Ты как?

— Я тебе скоро всё расскажу, — пообещал я, потрепав его плечо. — Сейчас не могу, уж прости меня.

— У тебя хоть всё хорошо? — наморщил он брови.

— Не поверишь, но — очень, — ответил я. — Ты, главное, ничему не удивляйся и не возмущайся. Как покажется тебе, что что-то не так, ты просто помни — я по-настоящему счастлив.

— Паркинсон рядом вертится, — вздохнул он. — И эта, как её…

— Дафна Гринграсс, — подсказал я. — Мне правда хорошо, дружище!

— А как же Гриффиндор? — обиженно спросил он. — А как же друзья? Дамблдор? Это предательство, Гарри!

— Поверь мне, друг мой, — улыбнулся я, — мир не кончается на Гриффиндоре, как и хорошие люди. Ты же не против дружбы с рейвенкловцами?

— Н-нет, — неуверенно произнёс он.

— Ладно, меня ждут, тебя ждут, — снова показал я на Ромильду, которая дежурно мне улыбнулась и сразу изобразила адресованное мне же кислое выражение. Правильно, ходят тут всякие! — Давай уже пойдём!

Едва я вышел из Большого зала, как наткнулся на Гермиону. Да что же это за напасть?!

— Гарри! — с упрёком сказала она и зачем-то ткнула мне пальцем в грудь.

Больно, между прочим!

— Гермиона? — откликнулся я.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она.

— Я так и понял, — кивнул я.

— Это о Роне, — пояснила она.

— Тебе не нравится, что за ним бегает Ромильда? — не понял я.

— Он меня жутко оскорбил, — заявила она.

— Слушай, Герми, мы все — друзья, — примирительно сказал я. — Я уверен, что это было лишь недоразумение…

— Он за мной подглядывал, — оборвала она. — Когда я переодевалась!

— Я уверен, у него были на это причины, — машинально произнёс я. — Давай мы с ним поговорим, и всё сразу выяснится!

— Гарри! — взвизгнула она.

— Прости, — вздохнул я. — Но ты же понимаешь, что он — парень? Его тяга к девочкам вполне естественна…

— Ты просто скотина! — прошипела она, снова тыкая меня пальцем в грудь. Опять в тоже самое место. — Вы оба — скоты!

Теперь это так называется! Скоты! То есть, если человек всего лишь хочет чуть-чуть заняться вуайеризмом, то нужно сразу поставить на него клеймо, с которым он потом будет ходить остаток жизни? К тому же, может, то, что Рон там увидел, заинтересовало его и сподвигло наконец начать больше заглядываться на девушек?

— Много хоть разглядел? — поинтересовался я.

— А-а! — зарычала она, развернулась и убежала.

А что она хотела? Могу, конечно, немного его поколотить, но кто в таком случае поколотит меня? Мне осталось лишь пожать плечами и направиться в ту же сторону — следующим пунктом программы был отбор в команду по квиддичу. К стадиону я шёл, чувствуя подлецом оттого, что раздумывал, как бы мне так помягче объяснить Кэйти, что, несмотря на то, что я видел её без одежды, жениться на ней не собираюсь.

“Дорогая Кэйти!”

Нет.

“Милая, милая Кэйти!”

Тоже не то!

“Кэйти, милая Кэйти!”

Вот, так лучше!

“Кэйти, я должен тебе сказать…”

А что я ей должен сказать? Что её жизнь кончилась? Нет уж, подведу издали. Итак.

“Знаю, что между нами проскочила искра, но во время разлуки всякое может случиться! Я влюбился, Кэйти!”

Тут она, конечно, расплачется, я галантно подставлю плечо, на которое она будет лить слёзы, а я буду её утешать.

“Она просто замечательная девушка!”

Вот это, может, лишнее. Может, сказать ей, что моя избранница страшная? Да ну, горькую пилюлю это не подсластит, а вот что открутят мне мои избранницы, если узнают, я даже боюсь предположить.

“Она учится на Слизерине!”

Вот, это лучше — так она меня сможет даже пожалеть.

“Мы провели вместе лето, и в конце концов я сделал ей предложение!”

Может, стоит сразу сказать, что предложение я сделал не “ей”, и “им”? Ну да ладно, на месте разберёмся! Нужно ещё не забыть сделать такое жалобное-жалобное лицо.

“Кэйти, правда ведь ты на меня не сердишься?”

Едва я вошёл, как она радостно бросилась ко мне, и сердце моё сжалось.

— Кэйти, — сказал я срывающимся голосом.

— Гарри! — радостно воскликнула она. — Милый Гарри!