Татьяна Абиссин - Драконья примула

– Вот почему вы приказали Темзен вернуться домой. Вы думаете, что леди Тэнгу тоже угрожает опасность?

– Причем большая, чем другим. Люди преувеличивают как силу нашей семьи, так и магическую мощь предметов, хранящихся в доме Тэнгу. Темзен слишком молода и неопытна, чтобы справиться с искушением или избежать ловушки. Представь, что случится, если негодяю придёт в голову использовать её в качестве заложницы…

Прим невидящим взглядом уставилась в окно. Картина вырисовывалась мрачная. Как бы бабушка ни осуждала её кузину, сомневаться не приходилось: при малейшей опасности леди Тэнгу пожертвовала бы всем, от артефактов до последней серебряной монеты, чтобы спасти Темзен.

– Но зачем кому-то собирать артефакты? – спросила Прим. – Это не только опасно, но и глупо. Насколько я помню, они помогают определенному роду, и могут лишиться силы, перейдя в чужие руки.

Леди Инесса, поежившись, поправила лежащую на плечах шаль.

– Хороший вопрос. Жаль, что ответа у меня пока нет. Но я хочу, чтобы ты отныне держалась осторожно, Прим. Если узнаешь новости, что покажутся тебе необычными – хотя бы о том, что у нас появились новые соседи – сразу же сообщи мне. Не нанимай новых слуг без рекомендаций! И не выезжай никуда одна.

«Замечательно. Дом и так напоминал темницу, а теперь он станет ей на самом деле!» —грустно вздохнула Прим, но спорить не стала. В глубине души она понимала, что бабушка права.

В комнате стало очень тихо. Решив, что разговор закончен, Прим поднялась, подошла к бабушке и поцеловала её в щеку. Та на мгновение накрыла её пальцы сухой ладонью:

– Подожди минуточку. У меня есть для тебя подарок.

С трудом поднявшись, леди Тэнгу дошла до шкафа, украшенного затейливой резьбой, и открыла его. Вернувшись к столу, она положила перед Прим небольшое зеркальце в серебряной оправе.

– Это же… – Прим прижала ладони к покрасневшим щекам.

– Да, оно принадлежало Изабель, – леди Тэнгу провела пальцем по гладкой поверхности. На мгновение её глаза увлажнились, но голос звучал по-прежнему ровно. – А теперь я хочу, чтобы его взяла ты.

Прим покачала головой, но пожилая женщина с неожиданной силой вложила зеркало ей в руки.

– Пусть оно покажет тебе то, что ты хочешь увидеть, и даже то, чего боишься.

Прим вернулась к себе в расстроенных чувствах. Рассказ бабушки о загадочных событиях, происходящих в Тэнгурине, не слишком её заинтересовал. Даже если слухи правдивы, и кто-то действительно собирает магические предметы, ему (или ей) не добраться до хранилищ семьи Тэнгу. Но вот зеркальце, подаренное бабушкой, жгло руку…

Прим хотелось в него заглянуть, но эта возможность пугала. И как всегда, когда упоминалось имя Изабель, девушка вздрагивала, заново переживая тот далекий день.

Упав лицом в подушку, Прим некоторое время лежала неподвижно. Зеркальце, брошенное на туалетном столике, служило ей молчаливым укором. Девушке вдруг захотелось выбросить его или же спрятать подальше, в один из глубоких ящиков шкафа. Усилием воли Прим отогнала эту мысль: даже если бы зеркало не обладало никакой силой, она не смогла бы избавиться от вещи, принадлежащей сестре.

Вздохнув, девушка села на кровати и выпрямилась. Потом очень осторожно взяла зеркальце, словно боясь порезаться, и посмотрела в него.

Ничего не произошло. Она увидела только собственное отражение: покрасневшее от волнения лицо, разметавшиеся по плечам пряди длинных волос, темные глаза, мерцавшие, словно угольки.

Прим провела пальцем по поверхности зеркала, на миг, представив, как Изабель смотрелась в него, причесываясь перед приемом гостей или балом. Рано начав выезжать в свет, она любила повеселиться.

«В отличие от меня», – горько улыбнулась Прим. Впрочем, кто знает, как сложилась бы её жизнь, если бы не Черный полдень, болезнь бабушки, и накрывший её семью траурный покров.

Прикрыв глаза, Прим попыталась восстановить в памяти лицо сестры. К сожалению, его черты казались смазанными, словно на старом портрете. Блондинка, высокая и стройная, со смеющимся взглядом синих глаз. Бабушка и слуги говорили, что сёстры очень похожи друг на друга. Но голос Изабель она помнила хорошо: нежный, словно звучание колокольчика, он становился холодным и даже жёстким, когда девушка сталкивалась с несправедливостью.

«О чем ты думала, Изабель, когда последний раз смотрелась в это зеркало? О нас с Темзен и бабушке? О людях Тэнгурина? Или же о Гидеоне, с которым только-только обручилась? Или ты просто вышла из дома, где провела детство, и ушла, не оглянувшись…»