Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда. Цветы зла

– И с кем же мы дело имели? – Поинтересовался Ставр.

– Моисей звал его бароном Драйвером. – Припомнил Гэбриэл. – А сам он себя зовёт Хозяином.

– Знаю я этого Драйвера. – Кивнул отец Михаил. – Ожидаемо! Он был пасынком Райдегурда, о котором я говорил.

Ставр присвистнул.

– Понятно, откуда ноги-то растут… Поехали-ка поскорее отсюда. Не люблю я эти чародейские дела!

– Я хочу сражаться! – В отчаянии заявил Гэбриэл. – Хочу постоять за себя…

– научишься! – Отрезал Ставр. – А сейчас – вперёд!

Они ехали со всей возможной для коней скоростью, и к ночи уже были в Грачовнике, перед которым, на перекрёстке, обнаружили оставленные Гаретом, посаженные на колья трупы и головы.

– А одежда-то знакомая! – Заметил Ставр, задерживая коня перед трупом кватронца со шрамом, который уже ощутимо пованивал. – Кто это их так?..

– Его светлость, – тут же откликнулся дремавший в тени большого тополя крестьянин, которому велели каждому, кто остановится и заинтересуется, объяснять, что к чему, – герцог, то есть, Элодисский. Это, господа хорошие, Дикая Охота, паскудники и охальники, которые девчонок и мальчишек по деревням крали средь бела дня и всяческим непотребствам того, подверживали. За то их его светлость перебил всех, головы

самолично посрубал, а которых живыми взял, на кол посадил. Вчера только последний хрипеть перестал! Живучий. Теперь у нас все говорят, что молодой герцог здесь ещё всем покажет, дай ему Бог здоровья!

– Это хорошо, – повеселел Ставр, – что с герцогом мы не поссоримся, это очень хорошо! – И скомандовал привал на пологом берегу Фьяллара, под сенью здоровенных тополей. Три фонаря с нефтью на ветках, и три больших костра дали света достаточно, чтобы заняться, кому это было необходимо, починкой амуниции и одежды и прочими бытовыми мелочами. Местные принесли на продажу продукты, и на кострах вскоре, нанизанные на вертела, зашкворчали куски баранины от двух туш, распространяя упоительный аромат. Савва предложил Гэбриэлу поупражняться на мечах, и свободные воины тут же собрались в кружок, чтобы посмотреть и посоветовать. Гэбриэл взял в левую руку огромный шаршун, перехватил его поудобнее, услышал, что это двуручный меч, и, отрицая уверения зрителей, что одной рукой сражаться не сможет, легко взмахнул им и рубанул воздух.

– Силён! – Восхитился Савва. – А ты только левой можешь?

– Я и правой могу. – Пожал плечами Гэбриэл. – Только она у меня сломана была, и ещё побаливает.

Физическая сила в эти времена вызывала огромное уважение, и акции Гэбриэла мгновенно взлетели до небес. Он сразу же получил советов от бывалых воинов на всю оставшуюся жизнь, а главное – Гэбриэл чувствовал себя так, словно уже держал меч в руках. Он точно знал, что этого никогда не было, но рука его словно помнила тяжесть меча, когда он перехватил его половчее и повторил показанную Саввой «звезду».

– Ты точно впервые меч в руки взял? – Спросил Ставр, который тоже подошёл посмотреть. Гэбриэл кивнул, и глаза его горели таким детским восторгом, что усомниться в его словах было бы грешно.

– Ты быстрый. – Заметил Ставр несколько минут спустя. – И гибкий. При такой силе и таком росте – это неожиданно и опасно. Убивать-то понравилось?

– Нет. – Насторожился Гэбриэл. – Но будет надо – убью опять

– Это хорошо… – Задумчиво глядя на него, сказал Ставр. – Что не понравилось. – И отошёл.

Поужинав, Савва и Гэбриэл вновь взялись за мечи, и воины снова потянулись к ним, советуя и подсказывая, пока Ставр не напомнил им, что завтра вставать с рассветом, а ночи нынче короткие. Тогда воины начали устраиваться на своих лежанках вокруг костра, Ставр с Ульяном и священники ушли в шатёр, а Гэбриэл отошёл к воде, вымыл руки, умылся и начал обёртывать куском чистого холста сбитые костяшки пальцев, глядя на реку и на еле видный отсюда противоположный берег, залитый волшебным лунным светом. В реке плескалась рыба, тихо, и как-то умиротворённо урчали и свиристели ночные существа. В этот миг Гэбриэлу даже мечтать было незачем – всё было прекрасно и так. Он смотрел и слушал, погрузившись в странное состояние, доступное одним лишь эльфам, грёзу наяву, став одним целым с погружённой в дрёму природой и растворившись в ней. Пульсация огромного леса, его энергия, его тайная жизнь вошли в него и наполнили его вены, его душу, стирая зло и боль, излечивая и обновляя… Только благодаря этой способности эльфы могли жить сколь угодно долго; пока они жили в одном ритме с родной землёй, они не умирали и даже не старели – и потому же никогда не покидали свою землю, а если им приходилось это сделать, быстро умирали. Гэбриэл этого не знал, он даже не вполне понимал, что происходит, и как он это сумел. Это произошло само собой, совпало так. Но от этого транса он очнулся, словно и не было изнурительных тренировок, а до этого – долгого пути верхом. Даже нога больше не болела. Но Гэбриэл этому почему-то ничуть не удивился.