Джо Уолтон: Клык и коготь

– И Беренда меня не любит, – сказала Селендра.

– Ну, что ж, Сел, тогда ты поезжай к Пенну, – сказал Эйван таким ровным тоном, на какой только был способен.

– Мы совсем не знаем жену Пенна, – сказала Селендра.

– Да, но у них уже двое отпрысков, так что она будет рада любой помощи с ними. Ты ведь в гораздо лучшем положении, чем могла быть любая другая девушка.

– Как это? – спросила Селендра.

Эйван знал об этом настолько больше, чем хотел бы, чтобы сестры когда-либо узнали, что просто медленно покачал головой и предостерегающе покрутил глазами.

– Мне кажется, что, если бы мы были вместе, я бы вынесла что угодно, – сказала Эйнар, и голос ее сорвался в рыдание посредине фразы.

– Ты довольно скоро выйдешь замуж, – сказал Эйван. – Мне кажется, что Даверак что-то говорил о тебе и о ком-то из его друзей.

Эйнар слегка просияла при мысли о Лондавере, друге ее зятя, но не перестала цепляться за сестру.

И теперь, когда в обеих пещерах воцарилось молчание, Пенн провозгласил из нижней пещеры, что Бон Агорнин отправился в последний путь в темноту.

Бон Агорнин и его зять не всегда идеально понимали друг друга. Сиятельного Даверака уведомили и даже осведомили о распределении сокровища тестя. Но ничего не было сказано о распределении его тела. Это не было оплошностью ни со стороны Даверака, ни со стороны Бона, поскольку каждый полагал дело очевидным: Бон, что тело должно распределяться по тем же правилам, что и сокровище, а Даверак – что тело будет поделено поровну между членами семьи. Именно поэтому он предположил, что печень достанется бедному малышу Ламераку. Для Бона, поскольку он начал серьезно расти при обстоятельствах, о которых он поведал Пенну, его тело было частью его сокровища, частью того вспомоществования, что он передавал своим детям. Для Сиятельного же тело дракона существовало отдельно от драконьего золота, и вера эта была настолько сильна в нем, что едва ли нуждалась в объявлении.

Когда пришел зов и семья собралась, чтобы спуститься в нижнюю пещеру, то из-за расположения комнат Партия Парлора опередила Партию Столовой. Сиятельный Даверак, который находился в тот момент у дверей парлора, оказался впереди всех. Сразу за ним следовал Преподобный Фрелт, затем драгонеты, подгоняемые Сиятельной Берендой. За ними шел Эйван и его сестры, вышедшие из столовой. Слуги, естественно, остались наверху, где у Эймер было полно работы, да и прислуга Беренды не сидела без дела, подначивая друг друга и сплетничая о своих хозяевах.

Пенн ожидал у дверей нижней пещеры, голова его в печали склонилась так низко, что он не замечал Сиятельного Даверака, пока тот буквально не наткнулся на него. В нижней пещере места было только для троих, так что Сиятельный Даверак вошел, а прочие ожидали – взрослые в вежливом молчании, а драгонеты тихо шипя от нетерпения.

– Наш отец Бон умер, – сказал Пенн. – Теперь мы должны разделить его останки, чтобы мы могли укрепиться его силой и всегда его помнить.

Сиятельный Даверак при этих словах немного склонил голову, а затем без лишних колебаний отхватил ногу своего мертвого тестя, отряхнул оставшуюся чешую и откусил огромный кусок. До этого момента Пенн не протестовал, но, когда Даверак отхватил еще кусок, не меньше первого, Пенн предупредительно выставил коготь.

– Что ж, брат, ты получил то, о чем мы договаривались, – тихо произнес он.

– Договаривались? – спросил Сиятельный Даверак, поскольку в его голове не было и следов памяти о подобной договоренности. Он откусил еще раз, и кровь потекла по его морде. – Ты о чем это?

– Вы, Беренда и я должны были каждый откусить по разу, предоставив все остальное нашим менее благополучным братьям и сестрам, – сказал Пенн с последним терпением дракона, который только что потерял отца при непростых обстоятельствах.

– Нет, Преподобный Пенн, это соглашение касалось золота. – Сиятельный Даверак фактически рассмеялся, откусывая очередной кусок, поскольку искренне верил в то, что говорил, и полагал, что Пенн несет вздор.

– Стоп, остановись прямо сейчас, – сказал Пенн, пытаясь встать между шурином и телом отца. – Ты получил уже больше, чем мы договорились. Положи эту ногу.

– Вздор, – сказал Сиятельный Даверак. – Если ты решил не брать свою долю, это твое дело, а я возьму долю сына и лорда, а еще возьмут Беренда и дети.

Выбор у Пенна был невелик. Если бы он даже имел право драться, Сиятельный Даверак был на полных десять футов длиннее его, хотя оба они еще не доросли до дыхания огнем. Даверак был землевладельцем и старательно выполнял свои обязательства, когда дело касалось поглощения избытка драгонетов, слабаков и в целом перенаселенности его земель. Это бы не остановило Пенна в тот момент, если бы не тот факт, что он был преподобным священником с иммунитетом, и крылья его были связаны. Он не мог ни драться, ни вызвать на драку без того, чтобы не оставить служение.