Марина Светлоокая - Сборник «Глобус»

На востоке за ним простиралась великая пустошь, которая поглотила множество кораблей отчаянных мореплавателей. По всей западной границе королевство Синтрополя граничило с владениями Ордена Черного Дракона (того самого, который покланялся Драхамсу) и было отделено от них рифом. Догадаетесь, какое название было у рифа, разделяющего границы двух государств? Да, риф назывался Граничным. Но гипертрофированная очевидность здешних названий для людей была смазана тем, что даны были они на старинных языках, а вот я как дракон мог насладиться ею в полной мере.

То была первая ночь, которую я провел в человеческом облике. После бесчисленных укусов насекомых, батальонами заползавших ко мне под одежду, я плюнул на все попытки заснуть и двинулся по ночному лесу в направлении столицы. Тех читателей, что, как и я, являются серебряными драконами, я предостерегу от походов по лесу в ночное время суток, хотя бы до тех пор, пока вы не освоили частичного превращения. Эти глаза ни на что не годятся – всё, что вы увидите, будет игрой света и тени. Именно игрой, ветки и деревья не отличимы от животных и рептилий, в некоторых местах окружающий мир превратился для меня в сплошное черное полотно, а того, что лежит у меня под ногами, я не видел на протяжении всего моего ночного путешествия. Я спотыкался, падал, царапался… Впрочем, то, что я отделался только этим, было огромным везением. Все звуки вокруг сливались в общий неразборчивый шум. Неудивительно поэтому, что за время моего ночного «путешествия» я продвинулся всего на несколько километров.

Спустя целую вечность я буквально вывалился на красную от рассветного солнца траву. Моя доставшаяся тяжким трудом одежда (украденная с веревки во время сушки) была изорвана в хлам и вся покрыта зелеными и бурыми пятнами, которые я предпочитал считать просто грязью. Мое человеческое тело оказалось слишком слабым, все мышцы болели, болела и изодранная шкура. Я лежал ничком в сырой траве и слушал блеянье овец, кто-то совсем рядом пас стадо, наверное, прямо передо мной, если сделать поправку на далеко не идеальный слух. Кажется, тогда я и уснул, потому что солнце было уже высоко, когда чьи-то руки перевернули меня на спину.

− Мистер, боже, что с вами случилось?

Голос был довольно высоким, но приятным, я бы сказал, даже мелодичным. Сам же собеседник предстал передо мной в виде темной фигуры с длинными волосами, прилипшими к моим губам. Я попытался сесть, но, почувствовав резкую боль где-то в спине и ниже, в районе хвоста, снова упал на траву.

− Выпейте немного воды, − одна рука бережно приподняла мне голову, другая прижала к моим губам металлический цилиндр, оказавшийся горлышком фляги, из которой полилась живительная влага. Я обхватил флягу руками, и вода сильнее полилась мне в рот и нос. Теперь мне уже пришлось сесть, чтобы откашляться и вытереть лицо. Тогда я увидел свою спасительницу. Молодая девушка с голубыми глазами, прозрачными и глубокими, которыми можно залюбоваться. В ее волосах запутался свет, и теперь они пылали ярким пламенем, как само солнце. Опустившись на колени, она смотрела на меня с озабоченным видом.

− Кто вы? Что с вами случилось? На вас напали разбойники? – снова спросила она, когда я утолил первую жажду и сел.

Мне повезло, что я тогда не смог связать и пары слов, все, что вырывалось из моего горла, больше походило на животное рычание, чем на связную речь.

И девушка сама придумала мне историю. По ее мнению, я был благородным сеньором, слишком доверчивым, чтобы связаться с контрабандистами, которые выкинули меня недалеко от порта в лесу, забрав все вещи и документы, тем самым не оставив мне шанса на доказательство собственного благородства. В лесах мне пришлось сразиться с волком, который изодрал мою одежду (причем в последующих ее пересказах этой истории количество и размеры волков постоянно возрастали). Незнакомка сказала, что ее зовут Мирой и повела меня к себе домой.

По дороге она болтала без умолку, рассказывая про быт в деревне, про себя, про овец и других пастушек, но из этих рассказов я ровным счетом ничего нового не узнал, кроме того, что на пастбище ее заменит другая пастушка. Мира жила со своим отцом в старенькой покосившейся избе. Для людей нормально жить в небольших домиках вместе с кровными родственниками, они довольно трепетно относятся к родству, для них нормально, что люди – родственники в отношениях остаются родственниками до конца своих дней, правда, на некровное родство это не всегда распространяется. Так, о чем это я? Ах да, отец Миры представлял из себя скрюченного и сморщенного на солнце старого фермера, смотрящего на мир из-под густых, как щетки, бровей.