Кира Ланвин - Любовь (не) зависимость

– Нам нужно подумать. Сколько вы можете предоставить времени?

Коул взглянул на меня, на моего отца. Я вздрогнула, когда в камине треснуло полено. Мужчины не шелохнулись.

– Послезавтра я уезжаю отсюда. И, скорее всего, уже не вернусь. Будет идеально, если к этому времени уже всё решится. Мой человек подготовит все бумаги для брака и останется лишь поставить подписи. Буду ждать вашего решения.

Массивная дверь открылась, и в столовой появилась Амиса. Девушка несла поднос с чаем, кипятком и кружками. Она двигалась быстро и тихо. Кивнула мне, отцу, а когда повернулась к господину Эртону, то ее глаза округлились. Поднос едва не выпал из рук, но она тут же перехватила его покрепче. Я быстро подошла к ней, поставила большую круглую чашку с горячей водой на стол. Зажгла под ней приплюснутую свечу, чтобы вода не остывала. Рядом поставила чайник. Девушка же в упор смотрела на Коула. Весь её вид – сощуренные глаза, скривившиеся губы, напряженная спина – отражали презрение и плохо скрываемый гнев. Я очень удивилась такой перемене. Мы общались с девушкой утром, и мне она показалась очень доброжелательной.

Я передала чашку и столовые приборы для отца, налила чай. Он был настолько занят собственными размышлениями, что не заметил заминки. Зато наш гость всё видел. Более того, он даже не пошевелился под гневным взглядом. Смотрел прямо, но никаких эмоций не демонстрировал.

Когда поднос опустел, я коснулась руки Амисы. Она дернулась, и я порадовалась, что кипяток уже на столе, иначе все бы оказались ошпарены.

– Амиса, все в порядке? – шепнула я, положив ладонь девушке на спину.

Она посмотрела на меня, покраснела и опустила голову.

– Простите, госпожа. Простите! – пролепетала она. – Я могу идти?

– Да, конечно. И пригласи Кати, – ответила я, наблюдая за ней.

Амиса кивнула, снова посмотрела на Коула, буркнула что-то резкое себе под нос и буквально выбежала из столовой. Какая странная перемена. Что это с ней?

– Прошу простить, она у нас недавно, – вступилась я за служанку.

Коул в ответ лишь кивнул, задумчиво принимая из моих рук чашку.¬

– Не знаю, что на неё нашло, – проговорил отец строго. Значит, что-то заметил. – Поговорю с ней позднее. ¬¬¬Коул, поясните. Я верно понимаю, вы планируете уехать отсюда с моей дочерью и не возвращаться? Но где вы будете жить? Мы сможем ее навещать?

Я вернулась в кресло. До чего же странная встреча. Недомолвки, просьба Коула, реакция служанки и слова о переезде… Я прекрасно знала, когда спускалась сюда, что всё серьёзно. Что здесь будет решаться моя судьба и будущее моих родных. Но осознание этого не было для меня простым. Оно толчками проникало в голову, накатывало волнами страха, покалывало искрами надежды на лучшее. Эмоции меня подводили, бились обезумевшие о невидимые скалы выдержки. Что, если я больше никогда не увижу мою семью? Не вернусь домой хоть на пару денечков, чтобы унять грусть и утолить жажду встречи? А если господин Эртон надумает сделать что-то плохое, кто мне поможет? Никто. Я буду отдана в его руки и должна с этим смириться. Как и многие девушки и женщины до меня. Как и многие после. В таких делах нет места любви. Лишь расчет.

Я глубоко вдохнула, осторожно отпила горячий чай, сосредоточив внимание на огоньке свечи.

– Не беспокойтесь. Да, понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к новому месту. Там несколько иной климат. Теплее, чем здесь и воздух менее влажный. Круглый год лето. Возможно, мы сможем задержаться здесь ещё на пару дней. А после, уже к весне, мы сможем навестить вас, если Эми пожелает, – услышала я голос Коула.

Я надеялась что там, куда мы уедем, будет хорошо. А если господин Эртон вздумает со мной обращаться плохо, я сбегу от него и буду жить одна. Где-нибудь. И там я забуду и об Эдди, и о мужчине, чье имя даже вспоминать мерзко.

Возможно, я слишком рано смирилась. Не знаю. Сейчас меня обеспокоило поведение служанки. Надо будет её разыскать и поговорить. То ее вещие сны, то реакция на господина Эртона. Что-то здесь не так. Ещё и Кати задерживается. Уверена, работников кухни ожидает строгий выговор от хозяина дома.

Наконец, вошла Кати с подносом, на котором громоздились корзинки ароматной выпечки, варенье, масло и мёд. Она поставила их на стол, коротко кивнула, мельком глянув на гостя и удалилась. Никаких эмоций, сдержанно, спокойно.

Чай в моих руках уже остыл. Отец и Коул беседовали о делах, подливая иногда горячий чай.

– Эми, ты можешь идти, – сказал вдруг папа.