Александр Бреусенко-Кузнецов - Демоны сквернословят

– Не нарочно? – поехавшие вверх дуги бровей Удухта, должно быть, означали крайнее изумление.

– Я… испугался, – честно пояснил Акарч.

А ведь по дороге собирался прикинуться бесстрашным мертвецом и даже попытаться призвать палача к ответу: что ж это он своих пытает?

– Ну, это дело хорошее, – крупное лицо мастера улыбнулось, но взор так и не смягчился.

Все обиды поверхностны. И в данном случае не важны. По сравнению с тем, что клокочет во взгляде Удухта, любая гневная требовательность оборачивается доброй заботой о чьём-то совершенстве. Вот потому мастер не обижается. Попробуй вознегодуй на человека, которому тобой же заранее предначертано перестать существовать!

– Я… хотел бы спросить, чему обязан задержанием, – робко выказал Акарч своё требовательное недовольство.

– Демонам, – ответил Удухт односложно. Но ответил.

– Каким «демонам»?

– Тем, которые в вас вселились.

– Признаться, не замечал, – Акарч осторожно намекнул Удухту на его несомненную ошибку, – а что заметили вы?

– Я заметил, что на представлении вы пели и говорили в рифму. Есть целый класс демонов, который делает то же самое. Их так и зовут: « Демоны, говорящие в рифму ». Эти демоны – закоренелые мятежники, а рифма – их опознавательный знак.

– Но помилуйте! – вскричал Акарч. – Я ведь менестрель! Всякий из нас неизбежно – время от времени – рифмует слова, которые собирается петь. Это не говорит о присутствии демонов.

– Но вы не будете отрицать, что на представлении вас посещало вдохновение?

– Пожалуй, – проблеял Акарч, уже догадываясь, к чему палач клонит.

– Так вот, это состояние – верный признак демонического вмешательства.

Значит, из меня будут изгонять демона, понял артист не без уныния. А ведь как трудно сыскать невидимого демона в теле мертвеца. Особенно, если его там нет! Что, коли не найдут – будут искать до бесконечности?

– Да вы не беспокойтесь! К вам лично никаких претензий нет. Все наши вопросы адресованы демону-поработителю. Это к нему мы будем приближаться доступными нам средствами, – мастер широким жестом руки обвёл весь интерьер пыточной, где, как Акарч уже заметил, находилось две дыбы – большая и поменьше, жаровня со щипцами, а также целые груды ножей, пилок, топориков, инструментов неведомого пыточного назначения.

Кстати, многие орудия присутствовали в двух вариантах: крупном и поменьше. Вероятно, более мелкий размер – это для удобства общения с отшибинскими карликами. Трогательная забота!

– Прошу пройти за черту, – пригласил Удухт, указывая под ноги.

На полу жуткого помещения менестрель приметил прочерченную мелом линию. Он пожал плечами и повиновался.

Палач тут же кивнул Дабу. Мол, твоя очередь нечто сказать.

– С этого момента, – произнёс подмастерье, – мастер Удухт оставит вежливый штиль, на котором до сих пор общался с вами, чтобы перейти на грубый язык приказов. Демоны его понимают лучше.

Судя по скуке в голосе, Даб озвучивал готовый ритуальный текст, не только тщательно заученный наизусть, но и многократно повторенный.

Ну вот, пришла тоскливая мысль, отныне придётся сносить всякие грубости, адресованные демонам. И добро бы только словесные…

– Ко мне! – приказал Удухт, явно применяя тот самый язык, более понятный демонам. Так сразу?

Менестрель ещё пребывал в невесёлых думах, а палач и подмастерье – глядь – уже подготовили всё необходимое к занятию практическим экзорцизмом. И приступили – без долгих преамбул.

– Раздеться по пояс! – потребовал палач.

Акарч безропотно расстегнул плащ, развязал шнурок на блузе, хотел уже её стянуть, но замялся.

– Что такое? – строго спросил Удухт.

– Там в кармане – призрачная шкатулка с моей тенью, – смущаясь, пролепетал менестрель. О кошеле от казначея – предусмотрительно промолчал.

– Ничего с вашей суэнитой не случится. По завершении пытки получите её в целости и сохранности. Вы в руках у Инквизиции, которая стоит на страже некрократической законности.

– А, ну тогда я спокоен, – Акарч с облегчением продолжил обнажение торса. Из-под блузы выглянуло брюшко неровного сине-зелёного колера, за его состояние мёртвый артист ощутил неожиданный укол стыда.

– Бальзам давно обновляли?

– Третьего года, – виновато сознался менестрель.

– Годится. Располагайтесь вон там, у свободного стола.

Акарч засеменил в указанном направлении. Свободный пыточный стол сиял образцовой чистотой, но притом пах недавно пролитыми бальзамами. Менестрель с изрядным содроганием поглядел на соседний стол, где палачи разместили любовно начищенные пыточные орудия.