Натали Якобсон: Рианон

Рианон спала одна на узкой и довольно жесткой постели. Орфей был духом и не нуждался во сне или отдыхе. Он сидел на крыше, и считал свои звезды или даже расставлял на них сеть. Кто знает, какие причуды могли возникнуть в его нечеловеческой голове. Го присутствия рядом с собой Рианон не ощущала. Она только чувствовала, как колется набитый соломой матрас и старалась поудобнее устроить голову на маленькой подушке. Не то чтобы она мечтала вернуться назад к роскошным балдахинам, пуховым перинам и прутьям золотой клетки, зато она с тоской вспоминала ночи у костра. Даже в лесу с баулом под головой спать было удобнее, чем на этой дрянной подстилке. Сон пришел вместе со странным благоуханием лилия. Рианон чувствовала запах цветов, но понять не могла, откуда он исходит. Что могло источать аромат цветов в месте, где их нет? Или кто мог его источать? Кто? Она подумала о нем, безымянном, опасном и внушающем страх. А потом она заснула, слыша, как Орфей называет звезды по именам. Как это ни странно слух ее обострился до такой степени, что она слышала его возню на крыше. А потом в полусне рядом с ней начали звучать другие голоса. Один из них показался ей особенно знакомым. Ее ресницы дрогнули. Она не открывала глаз, но видела странных гостий. Одной из них была Атенаис. Гроздья рябины выделялись мелким крошевом в ее темных с агатовым отливом кудрях. Кукольное личико было нахмурено, губки надуты. Свеча выхватывала из темноты ее спутниц. Они все были нормального роста, но так же необычно выглядели, как она. Цветы, фрукты и стебли, будто растущие в их волосах и прямо из-под кожи, делали их живой частью неодушевленной природы.

– Гадкий мальчишка, чуть не увел ее у нас, – Атенаис приподняла золотую прядь с лица спящей и с недовольство нахмурилась, заметив, что волосы стали короче. – Но мы его накажем… накажем…

И эхо подхватило ее последнее, слово множа его многократно, оно прозвучало будто произносимое множеством крохотных ротиков, как у нее.

– Будет знать, как зариться на чужую собственность.

Веки Рианон дрогнули, она хотела приоткрыть глаза, но не смогла. Ресницы затрепетали на щеках, как крылья бабочек, а веки так и остались непослушными, будто кто-то залепил их, но она все видела, будто ее сознание обладало еще более острым зрением, чем глаза, и это зрение оказалось всеобъемлющим. Она увидела даже своего духа на крыше, который играл на свирели и считал звезды, даже не догадываясь о том, что происходит внизу под карнизом, по которому он ступает.

Никто не назвал имени, но Рианон каким-то образом поняла, что речь идет о Роне. Ей хотелось прошептать «не надо», но язык не слушался ее.

– Да, действительно, она так похожа на него, – Атенаис откинула одеяло и осторожно провела рукой по обнажившемуся плечу, потом коснулась щеки спящей, накрутила на ладошку золотой локон. Если бы человек намотал ее прядь себе на палец, то это было бы куда ощутимее. Казалось, что крошка Атенаис может сама запутаться в чужих волосах, как в золотой паутине. Такая хрупкая древесная куколка, но от нее исходила опасность.

– Именно таким он был до того, как упал с небес, – тихо и с придыханием прошептала она, будто произносила слова молитвы. Только Рианон чувствовала себя не идолом для поклонения, а барашком на жертвенном алтаре. Атенаис не отходила от ее кровати, низкорослая и хищная, несмотря на свой декоративный вид, она напоминала шакала, выжидающего добычу.

– Там в раю у него было такое же невинное лицо и золотая голова, – Атенаис чуть потянула за прядь и проследила, как из-под золотых ресниц скатывается во сне слеза, – смотри, влага на ее щеках вспыхивает как скипидар, но не обжигает ее, – обратилась она к одной из спутниц, к той, у которой ветви мирта росли из волос на голове.

– Она особенная, иначе бы она не была так на него похожа. И мне наплевать, что он охотно обезобразил бы ее. Она наша. Мы ее никому не отдадим.

– Да, никому, – вторил ей рой неестественно похожих на музыкальное эхо женских голосов.

Рианон наконец смогла чуть-чуть приоткрыть глаза, и тогда одна из гостий склонилась над ней. От ее кожи исходило благоухание сирени, а одежда… Рианон вдруг поняла, что это совсем не одежда, просто листья, мелкие веточки и целые соцветия произрастают прямо из ее тела, будто из благодатной почвы. Пустые глаза цвета листвы смотрели в упор на нее, ресницы на них тоже напоминали зеленые листья. Где-то в этой зелени должна таиться и змея. Рианон вскрикнула, и видение окончилось. Осталось лишь открытое окно и голос Орфея, мерно отсчитывающий звезды на небосводе.