Натали Якобсон - Рианон

– Прекрасно выглядите, ваше высочество, – заметил все тот же бестелый голос, и Рианон заметила, что в ее распущенных волосах уже сверкает диадема и длинные пряди собираются в изысканную прическу, будто кто-то невидимый укладывает их и закалывает на макушке крошечными бриллиантами.

– Великолепно, – продолжал восторгаться голос, – клянусь, вы самая прекрасная леди из всех, что могли оказаться здесь, и не подоспей мы вовремя, такую очаровательную голову могли бы срубить.

– Что? – она произнесла вопрос одними губами, но серебристый дымок над ней заколыхался, принял неясные очертания, свился тонким колечком вокруг ее головы и снова распался на мириады сверкающих брызг. И все равно даже если на миг он раздваивался или исчезал, то выглядел, как одно живое существо.

– Я ведь тебя узнала, – заметила она в сторону роящихся серебристых пылинок, из которых состоял дымок. Пусть форма теперь была и не та, но голос ее недавнего провожатого откликнулся на ее реплику густым как дым смехом.

– Лучше присмотрись к себе, – посоветовал он.

Она так и сделала, с удовольствием отметив, что нынешний наряд нравится ей гораздо больше, чем все то, что она носила при дворе и совсем не потому, что он был роскошнее, парча, как будто нежно согревала кожу, при этом совсем не возбуждая огненную лавину в ее венах. Наоборот ткань будто притушила ее внутренний огонь. Было так приятно ощущать текстуру драгоценной материи. И цвет как раз был ее любимый голубой. Нежный как утреннее небо, как вода, как лед… возможно, ее так привлекал именно этот оттенок, потому что он кидал вызов стихии огня, бушующей в ее крови. Цвет моря и льдистых глыб. Он шел к ее глазам. Может он и выбран не случайно. Во всяком случае, лучше чем в этом платье Рианон себя никогда еще не чувствовала. Ее только удивила кайма золотого кружева облачком бегущая по полушариям грудей. Почему с голубизной должен сочетаться этот золотой солнечный цвет. Ведь там где солнце там и огонь, даже если это тонкий лучик.

– Но ведь ты же королевской крови, цвет королей золото, – вкрадчиво напомнил голос, и уже по тону было ясно, что он лжет, пытаясь отвлечь ее внимание от чего-то более важного. От чего-то, о чем она пока еще не знала.

– Почему я не вижу тебя? – Рианон осмотрелась по сторонам в поисках несуществующего собеседника. – И откуда звучит твой голос, если не видно тебя самого? Ты за одним из зеркал?

Она уже наблюдала при дворе за иллюзиями, производимыми с помощью зеркал, но здесь было что-то другое, и назвать это просто фокусом она уже не решалась. Она не ощущала рядом присутствия живого тела, не в пещерной зале, ни за альковами зеркал. Только серебристый дымок колыхался над ее головой, истончался, снова собирался в тучку, иногда вибрировал, а голос, казалось, исходил именно от него.

В ответ ей, конечно же, прозвучал только легкий смех, как тихий звон бубенца на зеленом колпаке, который она все еще сжимала в руках.

– Я ведь угадала кто ты, – заявила Рианон, чтобы немного урезонить его. Ей захотелось высказать свое предположение вслух, чтобы он и вовсе перестал играть в прятки, но тут вдруг она резко вспомнила, что даже не знает, как его назвать. Он так и не представился, ни имени, ни титула, ни положения в обществе, будь он хотя бы придворным шутом или если б она точно могла обозвать его духом, но она не могла. Она ведь просто не успела спросить, как его зовут.

– Как твое имя? – она быстро оглядывалась, тщетно пытаясь поймать взглядом все время ускользающий дымок. Казалось, что теперь он уже обволакивал ее со всех сторон, стелился мерцающим облаком над головой и источал тихий ядовито насмешливый звон бубенцов.

– Дай мне имя! – то ли попросил, то ли потребовал он.

– Но… – она крепче сжала руками зеленый колпак и еще раз резко повернула голову, стараясь сфокусировать взгляд на дымке. Он пребывал в постоянном движении и создавалось ощущение, что голос, доносящийся из него, звучит со всех концов залы.

– Смелей же, принцесса, назови меня как-нибудь, – начал подзадоривать он. – Я же, в конце концов, твой личный демон.

– Что? – она уже нервно мяла похолодевшими пальцами ткань колпака, ей хотелось думать, что на этот раз он шутит, но по интонации было не похоже. Даже бубенцы на миг замолчали. – Как ты сказал?

Она уже слышала о чем-то подобном, даже больше видела остекленевшие глаза и трупы, синие от потери крови, со вскрытыми венами, с мертвыми губами, казалось, все еще готовыми прошептать запретное имя того, кто вырвал их из привычной человеческой жизни, чтобы дать миг блеска, а потом погубить.