Алла Несгорова - Я, дракон (сборник)

Я удивился – ведь только что в ушах стоял рев водопадов!

Ах, да… Не сразу смог отделить реальность от воображения. Но реальность оказалась какой-то странной.

Исчез шум машин. Перестали мелькать пролетающие фары. Я вдруг понял, что и моей машины нет рядом, во всяком случае, фары ее больше не горели. Я не успел встревожиться и сформировать будничную мысль «Неужто угнали!» – как забыл и думать про это.

Остались лишь черная скала и темное небо над головой, но все это теперь казалось естественным. Будто я очутился в накатившем, как морской прилив, пласте древнего времени.

Во тьме вставали, шевелились титанические тени, дремавшие здесь со времен сотворения. Древнее людей, древнее первой жизни, появившейся на Земле. Они сплетались в таинственные знаки, складывались в причудливые изменяющиеся фигуры, протягивающие пальцы или щупальца к моей законченной картине. Прикасались туманными вихрями и откатывались назад, будто узнали все, что хотели, и более не интересовались. Я не обращал внимания, так как смотрел лишь на одну тень, огромной змеей выползающую из пропасти.

По краю провала заскребли когти. Вытянулась на длинной шее рогатая темная голова. Дохнул ветер, пахнущий раскаленным металлом. Я смотрел в большие желтые глаза с черными штрихами зрачков, горевшие в темноте яркими фонарями.

Страх. Он пронзил меня, сковал невидимыми цепями.

«Ты не должен бояться. Ты же знал… Чувствовал, что так и будет. Только не признавался в этом никому. Даже самому себе».

Я выставил картину перед собой на вытянутых руках, приподнял над головой.

Вновь хлестнула молния, на миг осветив хозяина желтых глаз. Шкура чудовища вспыхнула невероятной мозаикой – алмазы, сапфиры, изумруды…

Мне показалось, что я снова услышал шум водопадов – он исходил от моей картины. И страх пропал, сменившись радостным спокойствием.

В хлипком домике неподалеку маленькая девочка прильнула к запотевшему стеклу и с интересом смотрела в вечернюю мглу.

– Мама, мама! – вдруг закричала она. – Посмотри, как красиво!

Над Замковой Горой тучи разошлись в стороны. В образовавшийся просвет заглянуло яркое голубое небо, и ринулись вниз сверкающей короной солнечные лучи. Словно там, над черными тучами, была прекрасная волшебная страна, на секунду позволившая себя увидеть.

– Мама! Я видела настоящего дракона! Он летел к облакам.

– Настя, сказочница ты моя! – мама подхватила дочурку на руки и закружилась с ней по комнате.

– Мам, я лечу! – смеялась девочка, раскинув в стороны руки, как птица. – Мам, а давай, я буду драконом? Давай, кабута взаправду! И ты драконом! Ну давай, сделай у-у-у-у!

Но мама только улыбалась в ответ.

…В то утро матушка Гримла овсянку варила. Это у нас обычаем: по утрам всенепременно тарелочка овсяной жижи. Кашка булькает себе в котле, матушка в кухне возится: шуршит по хозяйству, да одним глазком за варевом приглядывает, чтоб не убежало. Не усмотришь, так на улице ловить будешь, а там – соседи да прохожие люди! Ну, соседи, может, еще посовестятся, разве что ложку-другую зачерпнут. Хотя вон у Зюзелей, что через три дома от нас, как-то целый жареный кабанище сбежал вместе с вертелом. Так и не поймали! И никто ведь не признался: все только облизывались, украдкой усы масленые вытирая. С чужого ж человека и подавно какой спрос?..

Матушка, стало быть, хлопочет себе, каша из-под крышки тоже на нее посматривает, разговоры светские ведет: какая, мол, погода на дворе, какие виды на урожай… Чай, скучно ей просто так булькать.

Только они как следует разговорились, напевать чего-то уж стали хором, как дверь входная – бам-с!.. И с петель – долой!

Что такое?

Вваливаются в дом два дюжих медведя нехорошей наружности. Морды, правда, отдаленно знакомые. Местные, значитца. Уже легче…

Матушка не растерялась: быстренько со стены ружьишко сдернула, курки взвела:

– Чего надо?

– Ты, – говорят, – старуха, оружие прибери! Не ровен час, выстрелит, а мы – пугливые: навалим со страху – будешь потом за нами убирать… Гы-гы-гы!

И предъявляют ей нашего Скрупа. Всего как есть избитого. Один из незваных легонько так на весу его держит за шкирку, а тот – никакусенький! Лишь правым глазом живым моргает, а на большее и сил нет.

Тут бабка посуровела:

– Это, – спрашивает, – что ж такое?.. – вежливо пока еще интересуется. А сама уже когти выпустила.

Тогда второй швыряет ей под ноги початую колоду карт: