Андрей Посняков - Крест и порох

– И че? – не понял Штраубе.

– А то, что глуховаты колдуны в происках своих! – фыркнул в ухо жене атаман, заставив Настю вскрикнуть. – На умение свое сир-тя шибко полагаются, ан в умении сем слепы, аки кроты. Вот самомнением их и хочу воспользоваться. Коли долбленку взять со струга моего, ветками борта и гребцов прикрыть, веслами шибко не размахивать, думать постоянно о листьях зеленых, вкусных веточках, цветках пахучих… Так лодку сию чародеи с десяти сажен не углядят, за тварь болотную примут. Коли большой, да о траве мыслит – стало быть, зверь, а не воин. Они ведь не столько глазами, сколько чарами сторожат… Сам себя не выдашь, они и приглядываться не станут.

– Это верно, – неожиданно согласилась Настя. – Меня знахарки тамошние тоже умением сим поразить старались, однако же окромя страха ничего учуять не смогли. Даже когда пить хотела али еще чего – и то не понимали, пока сильно сим мучиться не начинала.

– От оно! – обрадовался подтверждению жены Егоров. – Куда плыть, оно понятно, аккурат под солнце колдовское. У селений мелких не задерживаться, токмо цели своей держаться да про траву думать. А как большой град встретится – путь к нему надобно запомнить да за остальными казаками вернуться. Коли сие у меня получится, тревоги не вызову, колдунам не попадусь – стало быть, и большие струги тайно пройти смогут. Соберемся да вдарим нежданными! При таком раскладе пороха много не уйдет, испуга для победы хватит…

– Постой-постой, Ванечка! – встрепенулась Настя. – Ты чего, сам задумал плыть? Не пущу!!! Хватит одного раза, в лапах чародейских намучился! Пусть другой теперь кто сплавает.

– И то верно, атаман! – громко хмыкнул Штраубе. – Где это видано, чтобы воевода лазутчиком в дозоры уходил? Не, то дело не боярское – атаман здесь, в остроге надобен! Я лучше сплаваю!

– Ты не годишься, – мотнул головой Егоров. – Горяч, земель наших не знаешь, с колдунами не сталкивался. Нет! А мне их повадки уже знакомы…

– Ты атаман! – снова напомнил немец. – Ты командовать должен, коли ворог нападет, ты строительством руководить обязан, к походу большому ватагу готовить. Тебе уходить нельзя. А мне можно!

– Нешто я тебя не знаю, Ганс? Ты, чуть опасность увидишь, ровно порох вспыхиваешь! Меч из ножен – и ага, вперед головы рубить. Коли же рубить некого, о том лишь мыслишь, как подловить ворога, выманить или перехитрить. Где тебе о траве и ветках несколько дней кряду помышлять? Тебя на сию скукоту токмо на четверть часа хватит, да и то вряд ли!

– Тебя послушать, так для дозора дальнего токмо дурак тупой пригоден! Таковой, что сам ни о чем не мыслит и лишь приказанное тупо исполняет!

– Тупой и исполнительный? – задумчиво переспросил его атаман.

– Тупой, но справный… – Немец, прищурившись, почесал длинным грязным пальцем небритый подбородок. И оба хором выдохнули:

– Силантий!

– По-о-оберегись!!! – Сосна громко выстрелила последними лопающимися волокнами, чуть повернулась на комле и с оглушительным треском повалилась на землю.

Огладив ладонью рыжую бороду, Силантий Андреев проводил взглядом ухнувшую вниз крону, перехватил топор ближе к обуху и неторопливо зашагал к ветвям, одновременно отмеряя длину хлыста. На пяти саженях остановился, сделал засечку:

– Тут рубите! – А сам двинулся дальше, остановился у нижних сучьев, перекинул ногу через ствол и принялся деловито обрубать ветки, тут же рассекая их на три части: толстый комель – для очага, лапы – на подстилку, тонкие части – на костер, воду морскую выпаривать. Тонкие – горят жарче, пусть их и подбрасывать чаще приходится.

– Да хватит уж лапника, дядя Силантий! – окликнул его чубатый и рябой казак Кудеяр Ручеек, токмо минувшей весной пришедший к Ермаку с Дону и опознавший в десятнике своего дальнего родича. – Вона груда какая, не перетаскать!

– То не твоя забота, племяш, – не оборачиваясь, ответил Андреев. – Велено рубить, ты и руби…

– Оставь его, – тихо посоветовал пареньку синеглазый Ухтымка, тоже казак еще безусый, однако же два похода за плечами уже имеющий, а потому мнящий себя воином опытным, и покрутил пальцем у виска: – Наш Силантий туповат. Приказал атаман рубить, так и будет рубить, пока не остановят. Надо сие чи нет больше – не думает.

– Однако же десятником над нами его, а не тебя назначили, – обиделся за родича Кудеяр.

– Ух ты, какие мы умные! – хмыкнул Ухтымка, настоящее имя которого казаки успели позабыть. – Стар он просто, вот и выслужил. Когда я в его летах буду, никак не меньше чем сотником стану!