Андрей Посняков - Крест и порох

Маюни несколько мгновений колебался, однако общее дело оказалось для него важнее неприязни к сир-тя, и он кивнул, побежал к священной березе здешнего рода, подпрыгнул, ухватившись за нижнюю ветку, стал ловко карабкаться наверх.

Отец Амвросий, ступив на берег, осенил себя знамением, низко поклонился, громко провозгласил:

– Благодарю тебя, Господи, что дозволил мне принести священные имя и слово твое на сии берега языческие, что отныне православными станут!

Между тем Михайло Ослоп, Ондрейко Усов и Ганс Штраубе уже начали деловито обдирать шкуру со святилища, дабы удобнее выгружать оттуда золотого идола.

На свет выскочил растерянный шаман – сонный, взъерошенный, как мокрый воробей, одетый лишь в золотой с лучами защитный амулет.

– На колени, несчастный! – воздел руку над ним священник. – Покайся в грехах своих, язычник! В служении богам ложным, в поклонении бесам мерзким, в чародействе и волховании! Истинная вера прольет свет свой в души ваши и на ваши земли! Повторяй за мной и радуйся словам драгоценным… Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя и на земле, как на небе! Не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого, ибо твое есть царство и сила и слава вовеки… И сними с себя, дикарь, эту богопротивную мерзость!

Отец Амвросий сорвал с груди шамана священный символ его власти и мудрости, защищающий от заклинаний и проклятий, швырнул на землю.

Митаюки тут же, от греха, подобрала его и кинула в струг. Она внимательно поглядывала по сторонам, однако ничего тревожного пока не видела. За перелеском маячили женщины. Воспитательницами становились колдуньи сильные, опасные. Однако для них высшей ценностью был Дом Девичества, а потому шаманки наверняка предпочтут остаться незамеченными и уведут в безопасное место воспитанниц.

Из мужских домов тоже повыскакивали вожди и воины – и тоже не решались ничего делать. Их было заметно меньше, чем казаков, а оставшийся без амулета шаман города наглядно доказывал, что от мудрости сир-тя против приплывших дикарей большой пользы нет. От семейных чумов осторожно подтягивались жители, среди которых были и мужчины. Причем с оружием. Но кидаться на копья казаков они тоже как-то не стремились.

Между тем трое ватажников уже лишили святилище крыши, небрежно разбрасывая обереги, амулеты, циновки со священными знаками, растолкали опорные жерди, освободили здешнего мужского бога. Казаки из оцепления стали оглядываться на их восхищенный посвист, довольно улыбаться: махина литого золота приходилась Михайло Ослопу по грудь! Ради такого и вправду стоило мучиться с протаскиванием струга, ползанием по болоту и – шаманка очень на это надеялась – воздержаться от разгульного грабежа с насилием.

– Второй ряд, шаг назад! – приказал Матвей. – Помогайте добычу грузить!

В кроне березы затрещали ветки. Но Маюни не падал, это он так спускался. Спрыгнул на землю, распутал завязки, выпустил ящерку. Подмигнул юной шаманке:

– Цела!

– Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя! Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым! И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единороднаго! – выйдя перед строем казаков к местным сир-тя, провозгласил отец Амвросий, воздевая крест над собравшимися. – Иже от Отца рожденнаго прежде всех век! Света от света, Бога от Бога истинна, рождена, несотворена, единосущна Отцу, имже вся быша! Нашего ради спасения сошедшаго с небес и воплотившегося от Духа свята и Марии Девы, и вочеловечшася! Вот оно, слово священное, что спасет души ваши и откроет путь к вечному спасению! Вот он, символ веры истинной, Христовой, к которой надлежит оборотиться вам во имя жизни праведной.

Митаюки поспешила к нему, стала переводить:

– Великий бог небес Нум-Торум устал, народ сир-тя! Он больше неспособен защитить вас, принести благополучие вашим землям, сохранить покой ваших детей! Нум-Торум постарел и ослаб, ему на смену приходят новые боги! Сии люди белокожие есть посланники этих богов и водрузят здесь символ новой веры, которую вам надлежит исполнять!

– Они поняли, дитя мое? – Отец Амвросий обвел горящим взглядом язычников.

– Да, отче, – кивнула шаманка. – Нужно ставить распятие и учить их креститься.

– Отныне открыт вам путь для спасения, дети мои! – воодушевленно продолжил проповеди священник. – Путь к праведности в жизни земной и небесной!

– Подожди, девка! – внезапно узнала Митаюки хозяйка, в кухлянке которой девушка сейчас и стояла. – Да ведь это ты намедни бивни у меня вкапывала!