Том Поллок: Сын города

– Помнишь, что говорил Петрис: «Планы, границы: само определение жизни»? Это мое определение, Бет. Я выбираю сейчас – я выбираю шанс, что ты права. Если ты отберешь его у меня, то будешь не лучше моей матери.

Бет с трудом сглотнула удушающую смесь соленых слез и воздуха, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь другое, что-нибудь, что они упустили. «Думай, Брэдли, думай», – ругала она себя, но на ум ничего не приходило.

В этот момент она ненавидела Филиуса Виэ сильнее, чем кого-либо за всю свою жизнь. Ей хотелось выбросить его гнусное копье и уйти обратно в туннель, бросить его парализованным в темноте. Она собиралась отречься от него так, как он собирался отречься от нее. Но не могла, потому что знала, что годы спустя будет по-прежнему видеть Каменников и убитых кирпичных детей. Не могла, потому что, как бы Высь ни походил на ребенка, ему было далеко до невинности. Ее люди умирали в его когтях.

И потому что, как бы она ни ненавидела его, она ни за что бы не ушла от этого тощего несчастного паренька.

Бет уперла копье между его ребер, и Фил ободряюще улыбнулся.

Острие нацарапало неровную красно-черную звездочку на его плоти, когда она вздрогнула.

– Боже, Фил… я…

– Все хорошо, Бет. – Он выдержал ее взгляд и спросил: – Я достаточно напугал тебя, чтобы сделать храброй?

– Да, – прошептала девушка.

– Раз, – сказал он. – Два…

Бет толкнула копье вперед.

Фил задохнулся, и глаза его расширились. Она почувствовала, как, подаваясь, хрустят его ребра.

Стиснула зубы и провернула древко. Одно ужасное мгновение его голые пятки барабанили по земле, а потом застыли.

Бет аккуратно досчитала до пяти. Ровно столько она смогла смотреть в его пустые глаза. А потом проворчала:

– Я не стану закрывать твоих глаз, лгун. Смотри, что ты заставляешь меня делать. – Она изогнулась и приподняла его. Фил, бесконечно тяжелый в смерти, обвис на ее здоровом плече. Бет нырнула под притолоку и побежала.

Когда Бет вырвалась наружу, над нее взорвался грохот. Девушка покачнулась направо, потом налево, лавируя между железными челюстями и падающими телами. Каменный меч выскользнул из руки Тротуарного Монаха и, задев ее колено, просвистел мимо. Она мчалась между ног металлического гиганта, в самое сердце сражения.

– Разрушишь Высь , – каркал неровный хор. Тротуарных Монахов теперь было ничтожно мало, но они по-прежнему рыли землю каменными руками. Бет не обращала внимания на их полные ужаса взгляды, бросая обмякшее среди них тело их принца. Не было времени – ни на горе, ни на страх, ни что иное, напоминающее человеческие эмоции, – иначе все это было зря.

– Вот он! – прокричала девушка, перекрывая шум. – Вот ваша цена!

Бет отчаянно огляделась, но все, что видела, лишь тела и бойню.

Глубоко в груди царапнулась безнадега…

…и тут в ноздри ударил запах бензина.

Шесть черных фигур неторопливо шли через хаос сражения. Их движения были идеально синхронизированы; летающие в воздухе ошметки не касались пропитанных нефтью костюмов.

– Сюда! – во все горло заорала Бет. – Сюда! Вот ваша плата!!!

Химический Синод всегда забирал долги. Сделки были священны.

Два священника сомкнулись, заслоняя путь шагающим по щебню пришельцам, но прогремел приказ Петриса:

– Пропустить.

Высь никаких команд не давал. Когда нежданные могущественные чужаки пошли по его израненному лицу, к горлу, среди шума и вони наступления на него, Высь запаниковал. Бет это чувствовала. Казалось, вся стройплощадка напряглась вокруг нее.

– Я буду! – завопил Высь, и рожденный краном крюк пронесся по воздуху, пронзая самого правого черно-скользкого человека.

Лица членов Синода помрачнели. Пять оставшихся мужчин не замедлили шага, лишь перестроились, восстанавливая симметрию. Как один, они вынули зажигалки, щелкнули крышечками и пустили искры вверх по штанинам.

Жар загоревшегося Синода ударил Бет в лицо. Девушка прикрыла глаза рукой. Они двигались в том же спокойном темпе, горя, словно чучела в ночь Гая Фокса [9] Празднование провала Порохового заговора 1605 года, проходящее в Великобритании в ночь на 5 ноября. .

Там, где ступали их ноги, земля – тело Выси – пузырилась, шипела и плавилась.

– Я буду! – визжал Высь.

Двое полыхающих мужчин отделились с каждой стороны и направились к кранам. Трубчатый волк бросился на одного, но тот даже не замедлил шага. Пламенеющий венец вокруг него расплавил челюсть твари, и раскаленная окалина закапала на гальку.