Виктор Угаров - Дикий артефакт

Вот это было плохо! По-настоящему горько и обидно, ведь сирены были любимицами всех хтонических существ. Три Светлые девчонки, которые из чистого озорства взяли имена опасных сирен, придуманных людьми: Пейсиноя, Аглаофа и Телксиепия, – и поселились на одном из островков на юге Эгейского моря.

Веселые подруги всегда были любопытными и много раз посещали материк. Они добирались туда либо по воде, либо по воздуху, меняя рыбьи хвосты на птичьи крылья. Новости из мира Иных и человеческих городов были их страстью, а ночные игры в тумане с рыбачьими лодками и военными судами – любимой забавой.

– В этот раз они забрались довольно далеко по суше в глубь материка, почти вплотную к Родопским горам, – продолжил наставник. – И нарвались на драку местных Темных и Светлых магов. Девочке остановили сердце прямо на лету. И даже не заметили, что убили постороннего!

Змей осторожно спросил:

– А подруги?..

– Они спрятались в предгорьях и вынесли тело Аглаофы только через неделю. Но зато смогли проследить за местными магами и кое-что узнали. – Голос Кракена окреп. – Иные прекратили вражду. Полностью!

Сначала Змей не понял.

В последние годы Светлые и Темные грызлись постоянно. Драки, угрозы, смертельные поединки. Были случаи, когда они пытались поделить целые государства на зоны влияния. Затишье, а уж тем более полное замирение невозможно было даже представить.

Догадка пришла неожиданно.

Змей резко остановился и, подняв волну, свернул свое тело в клубок.

– Глаз урагана, – прошептал он. – Пророчество.

– Да, – прошелестел Сумрак. – Да, Бродяга.

Среди магов иногда встречаются те, кто способен читать линии судьбы. Кто способен распознать беду или удачу в недалеком будущем – смутно и неопределенно, часто ошибаясь. И уж совсем редко, реже самых крупных драгоценных камней, в этом мире появляются пророки. Иные, читающие линии судьбы ясно и четко на годы вперед. И обладающие даром видеть будущее целых народов еще дальше, но уже только в виде смутных образов. Так рождаются пророчества.

Среди хтоников, немногочисленных и разбросанных по всему миру существ, пророк появился только однажды – Левиафан. Его огромное тело кита постоянно пересекало воды океанов по извилистым траекториям. Он разносил новости, предостерегал от беды, замирял врагов. Левиафана всегда почитали как патриарха.

Незадолго до своей смерти он породил свое самое долговечное, но и самое туманное пророчество. Видение Большой беды, как назвали его Иные. Именно Кракену, тогда еще молодому осьминогу, кит-пророк рассказал о далеком будущем.

По его словам, вражда Темных и Светлых будет медленно, но непрерывно возрастать, разделяя Иных на два непримиримых лагеря. Но наступит момент, когда противостояние затихнет.

Неожиданно, сразу, как Глаз урагана.

А потом разразится буря. Что это будет – мор, междоусобица, война с людьми или природный катаклизм, – Левиафан не знал, но твердо был убежден, что погибнет большинство Иных.

А возможно, и все.

– Впервые в жизни я пожелал пророчеству не сбыться, – признался Кракен. – Но ты же знаешь, я не умею видеть линии судьбы. Но могу улавливать всплески магии на больших расстояниях. И я почувствовал, как сдвинулись огромные пласты Силы, совсем недавно, причем по приказу чьей-то воли. Мы должны знать, что происходит, Бродяга!

Морской Змей ненавидел саму мысль вновь обратиться в человека, но выхода, похоже, не было. У него имелся кое-какой опыт. По воле Кракена, примерно раз в столетие, он выбирался на сушу к Иным и людям, пытаясь понять неизбежные перемены и возможные угрозы для хтоников.

– Я предупрежу всех наших. – Кракен издал булькающий звук, похожий на вздох. – Пусть накапливают Силу и готовят заклинания. Ты еще не забыл свой облик Темного мага-лекаря? Понтус, кажется?

– А еще костолом и костоправ, – мрачно добавил Змей. – И Черный торговец жизнью и смертью. Так меня прозвали саамы.

– Твой приятель все еще верховодит местными племенами?

– Алвис? Только одной общиной, недалеко отсюда.

– Начни с него. Береги себя, ученик. И удачи!

Старый хтоник-осьминог прервал связь, а Змей окончательно вынырнул из Сумрака и устремился на юг с максимальной скоростью.

Этот фьорд был безымянным.

Как, впрочем, и его ближайшие соседи. В глубине извилистого залива путь воде закрывала стена из нагромождения полуразрушенных скал, поросших колючим кустарником и деревцами с искривленными стволами. В глубине каменного хаоса низкие заросли раздвигал массивный валун из гранита, один из тех, что привалил к подножию горы последний ледниковый период.