Ольга Миклашевская - Люди под кожей

Нина лишь неопределенно машет рукой, будто хочет избавиться от надоедливого насекомого.

– Куда тебе столько сладкого, – не унимается толстуха.

«Завидует», – пролетает в голове Нины мысль-молния. Лера, сколько в своей жизни перепробовала диет, так похудеть и не смогла.

Ответа не следует, поэтому бабища продолжает:

– Сумку-то хоть собрала? Понятия не имею, зачем ты в Москву намылилась. Хочешь с внуком повидаться, так пускай он к тебе сам ездит. Чай, не маленький. Работает, квартиру снимает. Девушка у него, небось, столичная штучка.

«Нет у него никакой девушки», – также мысленно продолжает отвечать Нина. Была бы – знала.

В углу комнаты Лера замечает раскрытую сумку, абсолютно пустую и словно разинувшую свой огромный черный рот. Женщина по-хозяйски подбирает несчастную и несколько раз встряхивает. На пол летят сбившиеся комья пыли и мелкие крошки.

Она хочет что-то сказать Нине, но в последний момент разочарованно машет рукой.

– Пойду хоть еды тебе в дорогу положу. В этих ваших самолетах не кормят, поди помрешь там с голодухи. – И женщина вместе с сумкой выходит из комнаты.

Только тогда Нина оживает: несколько раз быстро моргает, ставит чашку с почти не тронутым чаем на стол и тяжело вздыхает. Возможно, Лера в чем-то права, и это путешествие действительно станет для нее последним.

Изящным движением руки она подзывает к себе бармена. Наклоняется, шепчет на ушко приятности, которые останутся только между ними. Короткая юбка в серебристых блестках задирается так высоко, что еще чуть-чуть – и можно будет увидеть белье, если оно сегодня на ней вообще есть.

Увидели бы ее такой на работе – распущенной, расслабленной, свободной, – то точно бы не узнали. Не смогли бы соотнести мягкие игривые кудри с грустным конским хвостом или облегающий топ с сидящим не по размеру пиджаком.

Громкая музыка ей под стать, равно как и приглушенный свет; томная, ленивая атмосфера бара обволакивает девушку, черты лица которой кажутся знакомыми. Да, определенно мы видели ее где-то прежде.

– Пиво, пожалуйста, – наконец говорит красавица чуть громче и садится на барный стул. Ножка на ножку, острые локотки опускает на стол; ладонями подпирает лицо.

Пока бармен наполняет прозрачную кружку из толстого матового стекла, девушка со скучающим видом рассматривает зал. Она или совсем слепая, или и вправду настолько наивная, что не замечает, по меньшей мере, десятка взоров, направленных на нее. Какие-то – прямые и с вызовом, другие – исподтишка, из-под кустистых бровей, от обладателей шакальих морд. Но всех смотрящих объединяет одно – откровенная похоть, восхищение загадочным женским телом, которое, оказывается, можно вот так, без зазрения совести или стеснения, выставлять на показ. Можно выгибать спину, как в порнофильмах, задумчиво кусать припухшие губы и не замечать, как далеко уехала синтетическая ткань едва присутствующего наряда.

Хорошо, что здесь нет женщин, иначе они бы девушку с потрохами сожрали. И если местные самцы предпочитают оценивать образ целиком – вызывающий, соблазнительный, то дамы бы точно обратились к деталям. Как из чуть примятого черного топика торчит брендовый ярлычок или как аккуратно подпилены ногти. Им было бы плевать на голую кожу: им важно, что находится там, где эта самая кожа прикрыта. Золотые часы, черная сумочка «Шанель», колечко, сережки и, конечно же, подвеска с маленьким бриллиантовым кулоном.

– Не скучала?

За спиной девушки появляется мужчина. Он сильно старше своей подруги, но вместе они смотрятся донельзя очаровательно. Он – с широкими плечами, такой весь из себя успешный в своем деловом костюме, и она – само воплощение женственности.

Денис жестом обращается к бармену, и бородач все понимает без слов. Верные клиенты предпочитают классику и постоянство. Не всегда в женщинах, но хотя бы в напитках.

– Пока не успела, – лениво, чуть растягивая слова на манер красивых глупышек, отвечает Лиза.

Она выводит невидимые круги на мраморной поверхности барной стойки и мечтательно смотрит куда-то в бесконечность.

– Прости, вырвался, как смог. – Он мягко целует ее в шею, и кожа, где ее касались его губы, покрывается мурашками. Ничто другое не доставило бы Денису такого удовольствия, как реакция Лизы на его прикосновения.

Ей так и хочется спросить: «Как жена? Как дети?» – но у них негласный договор. Наедине – никаких разговоров о семье. Денис говорил: «Зачем беспокоиться из-за того, что не имеет значения?» Только вот Лиза не уверена, что эта сторона его жизни действительно такая незначительная, как он утверждает.