Мишель Альба - Инквизитор

"Господи, да я-то тут при чем?", – Доменик разобрала ярость. В чем он ее обвиняет? И что там творится в его помутневшей голове?

Вот, кстати, то, над чем она должна сейчас подумать. От переживаний толку никакого. Только сбивают. Надо понять источник проблемы и рулить оттуда.

Он будто читал ее мысли:

– Вы виновница того, что со мной происходит.

Все ясно.

То, что она и предполагала – параноидная психопатия.

Диагноз – хуже не бывает. Маньяк не только не допустит ее вмешательства в разработанный план действий, но не позволит и себе изменить его.

Он никогда ничего не делает по прихоти, импульсивно, просто так. Все проговоренное им имеет намерение и цель. Всегда. Чего бы это не касалось.

Мотив – самоутверждение. Или защита. Но в любом случае, этот сукин сын тщательно продумывает свое поведение. До мельчайших подробностей.

Но, что самое неприятное и… опасное, это отсутствие у параноиков пассивных или мягких аффектов. Им не знакомы сентиментальные чувства. Напротив, их "конек" – высокий уровень агрессивности, взращенный склонностью к физическому садизму. И это "понятно". Он, несчастный, живет с осознанием постоянной угрозы от кого бы то ни было. А, поэтому, вынужден защищаться. Тоже от кого бы то ни было и от всех подряд. Активно защищаться.

В данном случае, от нее, Доменик, неизвестно когда и почему внесенной им в черный список "угроз" его безопасности.

Какой напрашивается вывод?

Заняться с ним психотерапией? Выяснить, что стоит за его гневом, и поработать над его скрытыми желаниями?

Доменик покачала головой, отметая идею – какая тут психотерапия, когда у нее, может быть, остались считанные минуты жизни?

– Да-да, именно вы, – он решил, что это ее ответ на его обвинения, – я не сплю уже больше двух недель. Нет. Буду точнее. Сплю, но урывками. По двадцать минут. Чтобы не сгореть.

Самобытный подход к самосожжению – постепенно, с перерывами на обед.

Правда, в общую картину поставленного ею диагноза, подобный способ самоутверждения – причинение ущерба себе – как-то не вписывался. Наоборот, параноики очень заботятся о своей безопасности. Все усилия направлены как раз на то, чтобы не быть ни больным, ни покалеченным. А, поэтому…

Доменик взглянула на него уже с некоторым налетом заинтересованности, так сказать, с научной точки зрения – "новое слово" в сфере параноидного личностного расстройства?

Жаль, нет времени позаниматься подобным экземпляром.

– Как только я засыпаю, этот проклятый костер тут как тут. И с каждым разом он подбирается все ближе. Ближе ко мне. И уже подпаливает меня. Как видите.

Он медленно натягивал на себя одежду, морщась каждый раз, когда ткань касалась ран.

"Понятно. Психосоматический синдром, вызванный болезнью – фобия, будто его кто-то хочет сжечь", – Доменик в который раз пожалела о невозможности более подробно ознакомиться с занимательным, но не в том месте и не в тех условиях объявившимся объектом, без сомнения, увлекательного исследования.

– Я боюсь заснуть, потому что каждый следующий сон это еще один шаг костра мне навстречу… или меня к нему. В конце концов, он убьет меня. По моим подсчетам, осталось три таких сна. А это два-три дня. Больше я не выдержу.

Он вновь опустился в кресло напротив, порылся внизу в чем-то и небрежно швырнул ей что-то чуть ли не в лицо.

Она вздрогнула. По ее одеревенелому телу в неуместной, согласно ситуации, ярко-желтой с зелеными атласными бантиками, пижаме рассыпались упаковки с таблетками – психотропные стимуляторы всех видов, назначенные ему, видимо, им самим же. Включая новомодный модафинил, активирующий психическую деятельность мозга.

– Но и это уже почти не помогает. Зверски хочу спать. Так что, моя жизнь в ваших руках, – он устало усмехнулся, – как и ваша… в моих.

От его последнего заявления потеплело на душе – у нее есть шанс. Он уже не требует, а просит о помощи. О помощи почему-то именно у нее.

Доменик слегка расслабилась. В душе, опять же, поскольку у тела это не получилось по известной причине:

"Парадокс. Я останусь жива благодаря тому, что приговорена умереть".

Видимо, луч надежды высветился и в глазах Доменик, поскольку от "благожелателя" немедленно последовало разъяснение, притушившее зародившийся оптимизм:

– Я дарю вам эти три дня. Моей и вашей жизни. Как вы собираетесь выкручиваться из этой истории и что будете делать, мне наплевать. Важен итог. И если вы не справитесь, – он бессильно, уже не кривляясь, развел руками, – уж, не обессудьте. Вы сгорите вместе со мной. Это просто как данность. И ничто вам не поможет. Я изолировал дом. И вас вместе с ним, как вы понимаете. Запер все выходы. Отключил телефоны. Вас нет. Ни для кого. Кроме меня.