Женя Лун - Незадачливая лунная корова, или Отпуск в один конец

Прилетели. И снова, здравствуй паспортно-таможенный контроль. Но мандража уже совсем нет: устала… Видимо, любая форма женской истерии – это следствие переизбытка сил и свободного времени. Поэтому мне известно достаточно стерв, старше пятидесяти, но ни одной истерички среди них нет. Когда им истерить-то было, если хлеб по талонам, ситцевые наволочки вручную шьются, из средств гигиены – только вата в рулонах, а предел бытовых мечтаний – это стиральная машина «Малютка», которую во время стирки надо бы рукой придерживать.

Помню, как в очередную – не то Пасху, не то Рождество, мой бывший, в кругу по счастью не состоявшейся новой семьи, желая развернуть меня к своей матери незнамо какой еще выгодной стороной, попросил прочесть что-нибудь «из собственного». К тому моменту отношения наши уже дышали на ладан, а исполнение этих ритуальных танцев с бубном вокруг его родительницы меня до такой степени замучило, что после двух бокалов кагора, я возьми, да и прочитай стихотвореньице совершенно неожиданного для всех содержания. Спектакль я тогда устроила отменный! Потупив глазоньки, аки прикарпатская девственница, и немного покочевряжившись из ложной скромности, я благоговейно выдыхаю, что стихотворение называется «Материнская любовь». «Чур меня-свекровь» уже было приготовилась ослабить оборону на время исполнения мною, как она думала, хвалебной оды, но уже со второго четверостишья её нижняя челюсть начала подрагивать, как у кавказской овчарки:

Провинциальный городишко,

Ей скоро "стукнет" двадцать пять!

Веселый встретился парнишка,

Чего уж больше ей желать…

Тогда ведь замуж все хотели,

И в пролетарской жизни той

Для женщин не предусмотрели

Какой-нибудь мечты иной.

Нет, о любви она слыхала…

Но больше к Родине, Вождю.

Родня твердила: "Славный малый!"

Всю осень к ней, да по дождю,

Да с "магазинными" цветами

Он, будто по часам, ходил.

И тут же полюбился маме,

Когда Москвич себе купил…

И вот к нелепой белой шляпе

Уже приладили фату,

В столовой пищекомбината

Тостуют все её «мечту».

Жизнь потекла своим укладом:

Не плохо и не хорошо,

Муж рядом был или не рядом –

Не знала разницы большой…

При муже, вроде, и не худо:

Отлажен быт в его руках.

И всё бы ничего, покуда

Не тот ночной стыдливый страх…

Когда супружеское ложе

Ей было пыткой вместо сна,

Она бы рада, да негоже

Супруга на' сторону слать…

Запал потух уже весною,

Теперь иначе ей не спать:

В приоритете пред женою

Мать.

И, наконец, разверзнув душу,

Те чувства, что не дождались

И не достались прежде мужу –

Лавиной сыну полились.

Теперь лишь в нём её отрада,

Надежд несбывшихся оплот,

И жизни смысл, как награда

За нелюбовь. И новый свод

Непререкаемых законов,

Которым обречен служить

Без права выбора иконы

Любимый сын. И позабыть

Свою свободу и беспечность

За то, что не хотела мать

Себя, как женщину и личность

Раскрыть, наполнить, воспитать…

Прикрыться лестно героизмом:

Судьбу, как жертву возложить

В алтарь священный материнства

И не своею жизнью жить.

Ревниво и эгоистично

Жонглировать судьбой детей,

Лекарства пить, болеть публично…

И воевать против идей,

Что отменя'т её заветы,

Ведь надобно вернуть с лихвой

Заботой сына дивиденды

За «жертву» собственной судьбой.

Меж поколений бродит драма:

Сын, как мужчина, не рожден

Не ставшей женщиною мамой

И быть ей смыслом обречен.

В общем, через полмесяца после этой декламации меня уже встречал Московский вокзал города-героя Ленинграда. Но даже эта женщина – моя несостоявшаяся свекровь, чувства которой к своему сыну определяются в учебнике по семейной психотерапии, как функциональный брак, не была истеричкой!

Вообще, очень похоже, что женским мы во многом обязаны научно-техническому прогрессу: появлению посудомоек, мультиварок, конвекционных печей, роботов-пылесосов… К уйме свободного времени, в отсутствие надобности выжимать руками постельное белье, выбивать в снегу паласы и бегать на молочную кухню, прибавим эмоциональный инфантилизм, сдвинувший статистику рождения первого ребенка к 30-летнему рубежу, развитие индустрии красоты, позволяющей всякой не очень ленивой дурнушке стать хорошенькой – и получим тонны неизрасходованной женской энергии, которая рвётся наружу. А куда ей, христовенькой, выплеснуться, как не в самозабвенную истерику, если нет даже ребятёнка, на котором можно душу отвести?