Татьяна Рустамли - На третий взгляд, или Написанному верить!

И только Игорёша, который уходил последним, прежде чем закрыть за собой дверь, бросил мне на прощанье:

–– Гутя, не забудь запереться изнутри, а то мало ли что!

И вот осталась я одна-одинёшенька в обезлюдевшей квартире и принялась изо всех сил жалеть себя. Жалела до тех пор, пока не разревелась. А наревевшись всласть, стала сама себя утешать:

–– И что ты вдруг вздумала плакать, баба неразумная? Чем ты, собственно, недовольна? Ну чего тебе не хватает? Все живы–здоровы, никого не ограбили, не обворовали, имущество твоё в целости и сохранности, репутация тоже, долгов нет, внешность не пострадала, мужа у тебя не увели, детей не сглазили и не похитили, соседи – не вредные и не скандальные, забот тебе не прибавилось, а, скорее, даже наоборот – заметно поубавилось. Все тебя любят, хоть и эксплуатируют: мама у тебя – душевная, хоть и придира неуступчивая, муж – заботливый, хоть и зануда, сын – чуткий и послушный, хоть и бестолковый, дочка – умница, хоть и эгоистка строптивая, зять – покладистый и непьющий, хоть и чудак. Радоваться надо! Все о тебе забыли? Так ты напомни! Стань нужной, необходимой, незаменимой! Разучилась? Научись заново! Ну-ка, засучи рукава и за дело!

Вдохновлённая собственной тирадой, я до самого вечера вкалывала как одержимая: добросовестно драила, чистила, пылесосила, усердно тёрла, вытирала, оттирала, натирала, а также воодушевлённо варила, жарила, пекла… Одним словом, изощрялась, как могла, только бы всем угодить. Так хотелось, чтоб оценили и похвалили за усердие и изобретательность! Всё-таки в каждом из нас незримо обитает наивный и доверчивый карапуз, жаждущий проявить себя и отчаянно нуждающийся в одобрении, поощрении и понимании.

Первым домой вернулся Жэка. Бросил свой рюкзак у самого порога и, не выдернув наушников из ушей (по-моему, он даже спит с ними), помчался к себе в комнату переодеваться.

–– Мамуль! Где мои тусовочные траузеры? Ну те, что с прорехой на штанине? А ремень с фирменной пряжкой? – возбуждённо кричал он, выбрасывая из шкафа всё подряд, пока в его комнате не воцарился привычный беспорядок в стиле «вещевой хаос».

Увидев моё перекошенное лицо, он скорчил жалкую мину:

–– Только не ругайся: я сам уберу! – И тут же принялся запихивать всё обратно.

Я бессильно махнула рукой:

–– Лучше не надо, а то будет ещё хуже. Предоставь это мне: каждый должен делать то, что он умеет.

Жэка тяжело вздохнул, уверенно входя в роль жертвы.

–– Я, конечно, высоко ценю твои попытки навести порядок в моём шкафу и всё такое прочее, – пробурчал он, осторожно подбирая слова, чтобы меня не обидеть, – но ведь это твой, чуждый мне порядок. Мне в нём некомфортно, понимаешь? Ничего найти не могу. Признайся, ты же не станешь такое проделывать на папином письменном столе с его книгами и бумагами? – Он хитро взглянул на меня исподлобья.

–– Не стану, – согласно кивнула я, – потому что в этом нет необходимости: на его письменном столе всегда царит идеальный порядок.

–– Всегда-всегда? – ещё хитрее прищурился Жэка.

–– Ну… иногда там случается деловой беспорядок, – вынуждена была признаться я, сделав упор на слове «деловой».

–– У него – иногда, а у меня – всегда, у него – деловой, а у меня – бытовой, – с самым невинным видом подытожил Жэка. – Это мой стиль жизни, в нём я черпаю вдохновение. И вообще, моя стихия – джаз–рок, а не классика. Имею я на это право?

С прискорбием признав свою полную неосведомлённость в сфере правовых вопросов, я предпочла не вступать в дискуссию и предложила своему образованному сынуле пойти на компромисс:

–– Понимаю: хаос – это проявление твоей индивидуальности, на которое ты имеешь законное право, но до тех пор, пока он не выходит за пределы твоего шкафа или, по крайней мере, твоей комнаты.

В награду за понимание Жэка чмокнул меня в щёку и, напялив свои драные джинсы и прихватив с собой сумку с дисками, пританцовывающей походкой направился к двери.

–– Ты даже не пообедаешь? – запоздало ужаснулась я.

–– Мы с ребятами в столовке перекусили, – убедительно соврал он, натягивая кроссовки, и заметив мой расстроенный вид, прибавил: – Обещаю к ужину быть голодным как волк и слопать двойную… нет, тройную порцию твоей стряпни.

Вот так всегда – устоять перед обаянием Жэки просто невозможно. И он этим пользуется самым беззастенчивым образом.

Через полчаса позвонила Ната и бодрой скороговоркой сообщила, что они с Колюней едут к его другу Стёпе на дачу и вернутся не раньше двенадцати. Это в лучшем случае, в худшем – останутся там до утра. Мне ничего другого не оставалось, как только выразить ей свою признательность за то, что она не забыла предупредить меня об этом.