Надежда Волгина - Золушка XY

– Вот, возьмите, – с этими словами Илья протянул пациенту сосуд. – Вещь, на самом деле, очень красивая.

– Она теперь ваша, забирайте ее, – мужчина даже спрятал руки под одеяло для пущей убедительности.

– Не говорите глупостей! – вздохнул Илья. – Мне она все равно ни к чему. Почему вы настаиваете, чтобы я взял ее?

– Дело в том, что та девушка пригрозила мне вечными муками после смерти, если я не отдам вам его, – спокойно ответил Кирилл Алексеевич. – Я вел не совсем праведную жизнь, в глубине души опасаясь божеской кары. Она сказала, что отдав вам сосуд добровольно, я искуплю все грехи. Забирайте его и спрячьте. Хочу побыть один, мне еще о многом нужно подумать.

Первый раз за всю сознательную жизнь Илья оказался в таком дурацком положении, когда ему силой навязывали то, что могло стоить кучу денег и явно представляло историческую ценность. «Если я возьму ее, меня могут обвинить в воровстве, – размышлял он. – Не возьму, у больного может случиться припадок. Видимо, придется взять и вернуть ее послезавтра, когда заступлю на дневное дежурство».

– Хорошо, я беру ее, – произнес он как можно более спокойно, хотя такое положение вещей просто выводило из себя. – А теперь, вам нужно поспать. Тем более что мое дежурство уже заканчивается…– Илья посмотрел на часы. – До свидания, – с этими словами, он встал и вышел из палаты.

Хотя на улице уже полностью рассвело, коридор окутывал полумрак. Стояла неестественная тишина. Любаша задремала на своем посту, как будто это вовсе не она всего полчаса назад лихо бежала впереди Ильи. Из палат не доносилось ни звука.

Такая тишина даже глубокой ночью редко наблюдается в отделении нейрохирургии сороковой городской больницы города Екатеринбурга. Обычно всегда слышны стоны или вскрики во сне. Здесь много пациентов после операции. Постоянно жалуются на боли, что, в общем-то, совершенно логично.

Илья устало потер лоб и снова посмотрел на часы. Семь утра. Пересменка в восемь, и больница наполнится утренней суетой и гамом. А сейчас все словно замерло. «Мертвая петля» – мелькнуло в голове Ильи, хотя, причем тут петля и почему мертвая, он и сам не знал.

Тихонько, чтобы не разбудить Любашу, он двинулся в сторону ординаторской. Зайдя в кабинет, повертел в руках ящичек, решая, что с ним делать. Может оставить здесь? Он огляделся в поисках подходящего места: столы, стулья, стеллажи, компьютеры. В ординаторской одновременно располагалось полтора десятка хирургов – здесь ничего не спрячешь. Мелькнула мысль о сейфе с наркотическими препаратами – мелькнула и исчезла. К нему тоже имело доступ человек двадцать. Не то, чтобы Илья не доверял людям. Просто, всякое может случится. Кто-то куда-то засунет ценную вещь, и она затеряется, хотя никакого злого умысла и не будет. Тем более что истинных ценителей старины среди них не было. Любому из окружения Ильи этот сосуд покажется обыкновенной туркой для приготовления кофе. «Значит нужно забирать домой, – устало подумал он, – так будет сохраннее».

Как же сильно он устал за сегодняшнюю смену. Ночью пришлось срочно оперировать опухоль, которая сдавливала жизненно важный участок головного мозга. Пациент резко начал терять зрение, создалась непосредственная угроза жизни. Пришлось вызванивать бригаду. На это потратил кучу сил и драгоценного времени. Дежурный анестезиолог был пьян. Сначала Илья долго не мог разбудить его, а потом еще какое-то время приводил в чувство. В общем, все обошлось, и операция прошла успешно, но нервов было потрачено немало.

Еще полчаса и смена закончится. В коридоре баба Маша уже гремела ведрами, она приходила раньше всех.

Перед тем, как отправиться домой, Илья решил зайти к заведующему отделением – занести ему историю пациента и рассказать о ночном разговоре. Этот разговор не давал ему покоя, наталкивая на нехорошие мысли.

– А, Илюха, заходи, заходи, – с улыбкой пригласил Карякин, когда Илья заглянул в его кабинет. – Я только сейчас переоденусь и буду в твоем распоряжении.

Илья положил толстую папку на стол заведующего и опустился на маленький диванчик, стоящий у стены. Кабинет немного тесноват, и долговязая фигура главного врача, натягивающего белый халат, смотрелась нелепо. Усиливала впечатление неуклюжесть и то, что мужчина слегка косолапил. В свои сорок пять Карякин уже полностью поседел, из-за этого выглядел старше своего возраста. Его волосы растрепались, на лице заметно проглядывала щетина. Как-то он признался Илье, что терпеть не может бриться.