Игорь Ташин - Колыбель за дверью

– Много не возвернули?

– Пятьдесят шесть штук за неделю. Так вот.

– Ого! – присвистнул Максим. – Солидно, однако.

– Новинок было много в начале недели. Но Толик всё восполнил, три раза за неделю подвозил вылетайки и новинки.

Толик – один из хозяев проката. Всего их было два – Анатолий и Михаил, появлявшийся гораздо реже и бывший «старшим партнёром».

– Чаю попьём после счёта или спешишь?

– Попьём, Максим Андреевич, обязательно. Я и заварил уже.

Максим, минут за двадцать перечёл все кассеты, сверил квитанции с журналом и наличием, проверил залоговую кассу. Никаких «отклонений от нормальной температуры» не обнаружил. И они уселись за небольшим столиком пить ароматный свежезаваренный чай с печеньем «Школьное».

К чаепитию Картузов относился ответственно и Акима приучил к такому же трепетному пониманию вкуса, запаха и цвета. Аким, поначалу, пытался напоить его чаем в пакетиках, но «контрацептивы», как их называл Максим, вызывали у него неприятие полнейшее. Только листовой, только свежий и по возможности цейлонский. Он принёс из дому старенький заварочный чайник, и Аким быстро вошёл во вкус благородного напитка, удивляясь, как это он раньше пил «пакетированные отходы чайного производства».

Разговор вели неспешный.

Картузов умышленно приучал Акима к спокойной беседе, не допускающей бурных эмоций и резких перепадов. Этому его учил папа, неназойливо, просто беседуя с сыном, а теперь уже он старался привить Акиму манеру вести интеллигентный диалог, хотя тому, по молодости и горячему темпераменту, сдерживаться было не просто. Поначалу он бурно дискуссировал, размахивая руками, громко говорил и смеялся. Картузов же напротив, вёл себя сдержанно, мягко, не повышая голоса отвечал и улыбался шуткам. Аким быстро осознал разницу в их поведении, которая складывалась не в его пользу. Парнем он был весьма восприимчивым. Узнав вкратце биографию Картузова, вслушавшись в его богатую языком речь, интонации и оценив выдержанность суждений, он зауважал старшего товарища до невозможности, обращался к нему за советом, прислушивался к мнению, стал читать книги по рекомендации «наставника», каковым он сам выбрал Макса. Максим же относился к Акиму если не как к сыну, то как к младшему брату, которого у него никогда не было. Ему очень нравился этот парнишка, такой жизнелюбивый, открытый и обаятельный в своей непосредственности.

– Чем собираешься заняться на неделе, Аким? – интересовался Картузов.

– Отдохну, денёк и засяду за учбуки. Нужно хвосты подтягивать.

– А таковые имеются? – Максим нарочито удивлённо смотрел на собеседника, как бы говоря: «Уж от кого, от кого, а от тебя я хвостов не ожидал».

– А у кого их нет, Максим Андреевич? Да ничего страшного, купирую.

– Может, помощь нужна? Ты скажи …

– Справлюсь! – беспечно махнул рукой Аким и смутившись, добавил. – Спасибо за предложение.

– Пустое, – отмахнулся Картузов. – А чем душа живёт, в каких краях гуляет?

– Над пропастью во ржи, – улыбнулся Аким.

– Даже так… – протянул Картузов. – И глубоко она гуляет в этой самой пропасти?

– Да как сказать, – Аким задумчиво мешал ложечкой чай, не издавая шума. – Идея понятна: спасаем детей от цинизма взрослых, учим гармонии добра и добродетели… Но вот, как хотите, а не моё это. Идёт со скрипом. И дети «не наши» и проблемы внутренние какие-то «ненашенские». Таким вот образом воспринимается, тут уж от меня не зависит.

– Да так, так и так, – спокойно отвечал Картузов. – Готовые рецепты только у врачей и те не помогают. Но понял ты идею верно, а сердцу не прикажешь.

– Вот кстати, о сердце. Вчера заходила, вскользь о вас спрашивала, – «не заболел ли Максим Андреевич»?

– Кто заходил? – неожиданно для себя Картузов вскочил, почувствовал, что краснеет. Аким тактично этого не заметил.

– Ну, Сокольская, конечно. Наталья Сокольская. Вы ещё говорили, вкус у неё безукоризненный.

– Господи, слава тебе, жива, – пробормотал Максим. – Прости, о чём ты спрашивал, Аким?

– Я о ваших словах по поводу Сокольской, что она обладает безукоризненным вкусом.

– Я говорил? – деланно удивился Картузов.

– Не я же, – пожал плечами Аким. – У меня своя «безукоризненная» есть – Татьянка. Помните, забегала на прошлой пересменке? Чёрненькая, такая, высокая, с короткой стрижкой… У нас с ней полная гармония. На прошлой неделе концерт ДДТ в СКК слушали вместе. Шевчук – просто отпад!

– Шевчук?.. Да, отпад, вообще, человек – умница… И что там Сокольская?