Дэри Айронин - Писатель. Дневник Джорджии

– Причём тут я?! – наконец перебил его Джесси.

– Этот ребёнок – ты. Ты был рождён в царстве теней, а значит, ты носишь в себе силу зла. Я наблюдал за тобой, пока ты рос, и у меня не осталось сомнений, что твоя магия не похожа на нашу. Ты – отрок тени, высший из них.

– Ты хочешь сказать, что я чудовище?! Я даже не человек?! Зачем ты взял меня? Зачем позволил дожить до моих лет? Хотел провести эксперимент, иметь при себе подопытного кролика?! Уж я тебя знаю! Ты взял с собой трофей из мира теней не по жалости, а с какой-то целью. Зачем???

– Ты не можешь понять моих чувств…

– А Лео?!

– Он мой сын, и в это время уже рос во дворце.

– Ах, вот оно что!!! Конечно, теперь всё понятно! И ты скрывал от меня все эти годы??? Как… как ты мог?! – говорил Джесси, стараясь сдерживать слёзы. – Так поэтому я тебе так ненавистен?!

– Ты определённо связан с пророчеством, в тебе есть тёмная энергия, – продолжал Арнольд, словно не слыша упрёка Джесси. – поэтому я не могу тебя отпустить. Ты будешь сидеть здесь, пока мы во всём разберёмся. Возможно, из-за тебя начнётся новая война. А этого нужно избежать любой ценой.

– Что за бред! Да если бы я не привёл туда ребят, пророчество никогда не было бы открыто!

– И как правитель, и как отец… – продолжал Арнольд, не обращая внимания на слова Джесси.

– Ты мне не отец, – выговорил сквозь слёзы заключённый, отец бы не бросил своего ребёнка в темницу!

Арнольд посмотрел на узника и словно впервые увидел его: раскрасневшееся от горя и гнева лицо, наполненные слезами синие глаза. От прежнего бессердечного и хитроумного Джесси, каким его считал Арнольд, не осталось и следа. Это был всё тот же ребёнок, беззащитный и никому не нужный. Скрепя сердце, Арнольд отвёл взгляд, цепляясь за воспоминания, когда был недоволен Джесси.

– А я всегда не понимал, почему я для тебя пустое место! Конечно! Ведь великий Арнольд Уильмингтон не может быть отцом какому-то чудовищу!

– Я сделал всё, что ты мог стать достойным колдуном!

– В твоих глазах только Лео всегда был достойным, а я…что бы я ни делал, я всегда для тебя был монстром! Только мама…

– Мать тебе тоже не мать! – в порыве Арнольд даже стукнул посохом по полу, и на нём остался опалённый след. – Ты думаешь, я не знаю, что ты маменькин сынок?! И она, дура, обольстила тебя вниманием, научила прятаться за бабскую юбку! Всё моё воспитание глокеру под хвост!

– Даже не смей ругать её!!! Она единственная, кто любил меня!

– Ты не рос, как мужчина, а воспитывался женской рукою! Именно забота Аланы не сделала из тебя достойного колдуна, так я считаю!

Арнольд тяжело встал и подошёл к камере.

– Может быть, всё же ты поймёшь… А сейчас прощай, Джесси.

Король колдунов двинулся по коридору. Магический свет угасал вслед его шагам.

– Такой отец мне и даром не нужен! – крикнул в порыве Джесси, желая посильнее задеть короля.

Арнольд остановился, не отвечая и не оборачиваясь. Джесси не мог видеть, но по щеке старика поползла одинокая слеза. Арнольд ушёл, а Джесси остался один. В душе его было так же пусто, как в камере вокруг.

Откровение… Хорошо это или плохо? Кажется, что в наше время откровения приравнивают к порыву светлого чувства. Откровение – это открытие чего-то тайного. Первое, что приходит на ум, это признание в любви. Но действительно ли откровение – это настолько романтично? Ведь если есть место откровению, значит есть место лжи и молчанию… А если так, то даже самое искреннее откровение может сильно ранить. Моя мама всегда учила меня говорить правду, ведь тайное всегда становится явным. Но говорить правду не то же самое, что быть всегда искренним. Искренность чаще всего ранит самого говорящего, а правда – кого-то. Всегда ли стоит говорить правду? Всегда ли мы сами хотим слышать правду? В чём вообще заключается та самая правда? И действительно ли ложь – это плохо?

Я много думала об этом и не пришла к однозначному ответу. Вот пример. Ты знаешь, что парень подруги ей изменяет. Скажешь ли подруге правду или промолчишь? Это выбор. К тому же правда может быть у каждого своя. Например, кто-то скажет мне, что я бездарный писатель: ритм повествования не тот, скудный язык, сюжет банальный… В общем, посоветует мне бросить это дело. Но для кого-то мои труды окажутся ненапрасными. Для кого-то они будут, может быть, утешением или даже вдохновением. Тогда меня похвалят за авторский стиль, за мысли, что сквозят между строк в моих произведениях. Красиво и складно писать – можно научиться, но быть писателем – это призвание. Я даже думаю, что некоторые писательские школы могут убить писателя в человеке, который мог бы привнести в литературу что-то новое, что-то своё. И в чём же тогда правда? В том ли, что я плохой писатель или же в том, что я самобытный писатель? На вкус и цвет товарищей нет! Все могут быть по-своему правы. Иногда правда неотличима от лжи. А иногда правда ранит сильнее лжи, как в том же примере с неверным парнем. Или другой пример: сын матери погиб при налёте бандитов на супермаркет, но в ходе расследования было установлено, что сын бы в сговоре с бандитами. В зависимости от обстоятельств несчастная мать может считать своего сына героем или мучеником, пока ей не скажут правду. Нужна ли ей эта правда?