Василий Степной - Бесконечность. Слияние

Всё это и многое другое нам вливается огромным потоком в уже ставших обыденными корпоративных тренингах. Для накачки патриотизма фирме-семье и большей отдачи от работы. А то, что мы всего лишь маленькое дочернее предприятие, занимающееся простой перевозкой мусора из города на полигон (всем остальным занимается сама компания), никого не волнует. Так, последний элемент одежды – мои любимые растоптанные белые кеды. Главное слово – «растоптанные». Когда сидят на ноге и совсем не ощущаются.

Выхожу на улицу – тишина. Люблю это состояние города. Когда он только-только начинает просыпаться, но ещё совсем тихо, и как будто воздух чище. Сейчас конец августа, и по ночам уже прохладно. И именно по утрам чувствуется приближение осени, поэтому кажется, что воздух наполнен свежестью. Но это всё не так. Сейчас подъедет мой напарник на мусорной машине, и мы, как соберём отходы, покатим с ним на свалку, а точнее – на полигон твёрдых бытовых отходов. А там уже запашок такой стоит – закачаешься. В прямом смысле. Вот и получается, что в городе вроде бы легче дышать. Вдыхаю поглубже и смотрю на серое небо:

– Это что ещё за глюк!

А в небе идёт действо: то ли лучи так преломляются, то ли мыльные разводы на стекле, в общем, похоже чем-то на эффект северного сияния. Но мы-то не на полюсе, мы совсем недалеко от Москвы, в области! И если предположить, что кто-то поставил купол… Хотя что опять за мысли, какой купол? Не мог же я пропустить столько времени, чтобы не запомнить установку купола?

Я посмотрел по сторонам, потом на дом, из которого вышел.

– Нет, всё точно так, как и было вчера, – поёжился я. – Бр-р, нет, это всё похмелье. О, а вот и мой напарник!

Во двор он, понятное дело, заезжать не стал, посигналил мне, мол, подходи, поехали.

По городу, точнее, по определённому участку согласно графику мы колесим на большом, тяжёлом дизельном грузовике. Сейчас из-за всемирной программы о переводе транспорта на экологическое топливо и его аналоги в нашей конторе это последний такой грузовик. Остальные уже пошли в утиль. Но этот ещё мощный «мамонт» дожил до наших дней и коротает последний свой год существования. К тому же были синтезированы различные экологические сплавы, которые способны под определённым воздействием, чаще фиксированным волновым излучением, разлагаться на составляющие, не загрязняя окружающую среду при утилизации, а затем снова их можно синтезировать. Эти сплавы более прочные, чем обычный металл, и намного легче, поэтому они тоже активно заменяются при ремонте. Но это всё из наноиндустрии, которую экологи тоже активно окучивают.

Экологи всё-таки с огромным усилием добились своего, хоть и не везде, где им хотелось, но потихоньку свои позиции по спасению планеты они наращивают. Но обе стороны этого мирного противостояния понимают, что даже этих усилий недостаточно.

И вот ещё интересно: я наш грузовик называю «мамонт», в мужском роде, восхищаясь его долгой жизнью и мощью, такие уже не делают. А Митрич ласково зовёт его «моя старушка», может, это из-за тёплых воспоминаний об умершей жене?

Вообще он своеобразная личность – мой напарник – Степан Дмитриевич или просто Митрич. Мужик в годах – пятьдесят семь лет. Пытается следить за здоровьем, меньше есть вредного. Говорит, что устраивает периодически утренние пробежки, причём делает это, скорее, для настроения, чем для здоровья. Достаточно подвижный и активный. Ростом немного выше меня, примерно метр восемьдесят. Всегда коротко стрижётся, оставляет седой ёжик около пяти миллиметров. И имеет привычку всегда свой ёжик наглаживать рукой, если задумается или чем-то увлечётся. Некоторые язык от увлечённости высовывают, а Митрич голову наглаживает. Смотрится это комично. И уж сколько ему лет, а он всё под молодёжь косит – просит называть только на «ты», пытается разговаривать на молодёжном сленге, порой так смешно выходит, что я сдержаться не могу.

Он не обижается. Он вообще всегда на позитивной ноте, всегда весел и воодушевлён. Говорит, что таким образом продлевает себе жизнь: «Зачем понапрасну переживать? Мне и так немного осталось, вот и радуюсь каждому дню, что у меня есть». Странный он. Других таких людей в таком возрасте я ещё не встречал. Все степенны, неторопливы, мудры. Ну или хотя бы делают такой вид. А Митрич их противоположность. Но с ним весело, хотя трудно привыкать к такому разрыву шаблона. Жену он свою схоронил. Как сам сказал: «Жаль мою Лариску, столько бы ещё мы с ней весёлых дней прожили, но нет её, теперь я один, а в память о нас я вдвойне веселее буду!»