Милена Есенская - Город украденных улиц

Он прожил без малого сотню лет и все еще не утратил былого очарования: стоило лишь заново искупать в пунцовой краске ромбовидные солнца над окнами, починить крышу с затейливыми печными трубами, поправить вросшие в землю ворота, – и он снова ловил бы на себе восхищенные взгляды прохожих.

Напрасно зима прицепила ему роскошные эполеты из хрустальных сосулек и выстлала серебряным снегом крышу, будто призывая полюбоваться, как он хорош; судьба особняка была решена.

В Семизвонске осталась едва ли дюжина исторических зданий. Почти все старинные дома уничтожили, а улицы заковали в бетон. Теперь бал правили многоэтажные дома,– ведь стоимость квадратного метра земли в городе, где без труда можно было найти работу на процветающем никелевом предприятии, приближалась к цене квадратного метра чистого золота, усеянного редкими бриллиантами.

Подросток лет тринадцати стоял неподвижно: он разглядывал особняк и беззвучно с ним прощался. Позавчера несколько лучших фотографов, приглашенных им, сделали множество снимков купеческого дома в разных ракурсах, но он все никак не мог отвести взгляд от деревянных кружев.

– Хватит уже, пора ехать. Особняк просто разбирают. Его отвезут на специальный склад, потом соберут заново. – Мать, раздосадованная упорством сына, тянула его обратно в машину рукой, закованной в безумно дорогие браслеты. – Ты видишь римские цифры на бревнах?..

Мальчику казалось, что окна с красными веками наличников похожи на заплаканные глаза. Неожиданно крупная сосулька оторвалась от карниза и с грохотом обрушилась на машину. Через секунду автомобиль снялся с места и исчез за поворотом, увозя подростка в клубящуюся холодным туманом январскую даль.

Двое мальчишек (один – сын никелевого магната Темирханова, а другой – главного архитектора города Чернышова) последние три года по два раза в неделю взбирались на крышу купеческого особняка – по удобным водосточным трубам с витыми приступками, будто кем-то любезно размещенными для более комфортного восхождения.

Когда они оказались здесь впервые, их целью было срисовать необычную трубу в виде дракона с раздутыми ноздрями, разинувшего пасть и таращившегося в небо, словно собиравшегося проглотить чуть подрумяненные закатным солнцем облака, – и еще щегольский деревянный конек и навершия декоративных башенок.

Когда они оказались здесь впервые, их целью было срисовать щегольский деревянный конек, навершия декоративных башенок и необычную трубу в виде дракона с раздутыми ноздрями, который широко разинул пасть, будто собираясь проглотить чуть подрумяненные закатным солнцем облака.

Устроившись поудобнее, они развернули свои толстые альбомы с сотнями набросков и эскизов, как вдруг оба, глянув на улицу, уже накинувшую кокетливую золотистую вуаль августовского вечера, поняли, что не узнают ее.

Бестолковые невзрачные дома из бетона и стекла исчезли, уступив место деревянным и каменным особнякам в старинном вкусе.

Жужжание автомобилей сменилось стуком лошадиных копыт, а публика на тротуаре оказалась одетой в театральные наряды, лишенные, правда, надуманности и еще не наглотавшиеся пыли гримерок.

Мальчишки сидели какое-то время в оторопи, разглядывали изысканный шрифт магазинных вывесок, потом привстали и встряхнулись, пытаясь сбросить с себя наваждение, но ничего не поменялось. Вокруг крыши сколько хватало глаз разлился девятнадцатый век. Несколько обветшалых особняков, затерянных среди бетонных зданий, теперь выглядели значительно новее, из труб неспешно бежал дымок, намекая на вечернюю трапезу, а многоэтажные дома, еще утром покрывавшие деревянных соседей презрительной тенью великанов, испарились без следа.

Десятки вечеров провели они здесь, прогуливая школьные занятия и вызывая родительский гнев, перенося на бумагу старинный квартал, не упуская ни одну из тысячи деталей, рисуя дам в причудливых платьях, отделанных игольным кружевом, мальчишек, торгующих пирожками с вязигой, и лавочки, набитые заманчивыми жестяными шкатулками с чаем и печеньем.

И вот теперь этого дома больше не существовало в природе. Он ушел в рай для деревянных построек – если таковой, конечно, имеется.

Гибель особняка оказала неизгладимое впечатление на этих двух пареньков, которые уже совсем скоро превратят Семизвонск в самый необычный город на земле.

Рустем Темирханов – разумеется, если отминусовать от него баснословные капиталы отца, – не представлял из себя ничего из ряда вон выходящего; Евгений Чернышов, напротив, был одарен всяческими талантами.