Виктор Точинов - Доказательство силы

Возвращаться они не собирались.

— Сегодня, — тихо сказала королева, глядя на поднимающееся солнце. — Сегодня…

Яркие лучи били ей прямо в глаза, и только потому из них — огромных, ярко-зеленых — текли слезы. Только поэтому. А не потому, что среди двенадцати избранных на скале стояла ее дочь.

— Сегодня этот мир станет нашим!

И двенадцать даров упали в озеро. Меч, шелк, зерно, вино, амулет… Дары были приняты — утонуло все, даже то, чему следовало бы остаться на поверхности. Но это была лишь первая часть ритуала.

Первые дары.

Солнце всходило быстро, но не быстрее церемонии. Яркий диск еще не поднялся выше скалы, когда двенадцать клинков синхронно взметнулись над головами и через мгновение вонзились в молодые тела. В двенадцать избранных сердец. В двенадцать маленьких камушков, укрепляющих большой Ключ во имя Великого Дома Людь.

— Наша жизнь есть кровь. И мы даруем нашу кровь нашему миру. Нашу жизнь и наше будущее. Теперь этот дом — наш!

Королева сказала это твердо, гораздо тверже, чем ожидали стоящие вокруг жрицы. Сказала так, словно не умирала сейчас на вершине скалы частичка ее души, а из прекрасных глаз не текли слезы.

Королева сказала.

И Ключ-Камень стал другим, и все вокруг стало другим: и воды, и небо.

Солнце остановилось, а напротив него вдруг появилась Луна.

Багровая вода вокруг скалы забурлила и закипела, стала подниматься струями пара, в мареве которого Камень стал призрачным. Пластичным. На глазах меняющим очертания.

Камень загрохотал, превращаясь из бесформенной глыбы в гигантскую каменную птицу, в раскинувшего крылья журавля. Время потеряло смысл и значение: все тянулось неимоверно долго, и все закончилось очень быстро, не минуло и нескольких ударов сердца.

Луна вернула привычную днем невидимость.

Солнце возобновило путь к зениту.

Вода остыла, став прежнего цвета.

А высящаяся посреди озера скала если и напоминала теперь птицу, то весьма условно, и не танцующую, как секунду назад, а собравшую крылья и усевшуюся.

Ритуал завершился.

Шли века. Империи и тысячелетия сменяли друг друга. Остатки Великого Дома Людь нашли прибежище в Тайном Городе, уступив благодатную Землю более удачливым расам, а Ключ-Камень продолжал скреплять древнюю клятву, дозволяя зеленоглазым людам считать сей мир своим домом.

Он больше не высился над простором, укрывшись в водах своего озера, и давно стерся из памяти, превратившись для людов в утерянный символ, в исчезнувший памятник временам, когда крылья танцующего журавля простирались над всей планетой.

Впрочем… Ключ-Камни иных империй: асуров, навов и чудов — пребывали в том же забвении, скрепляя мир, продолжающий жить, с кровью, которая почти высохла.

Позже он частенько задумывался: с чего же все началось? Вся эта цепочка причин и следствий, которая в итоге привела к кошмарному финалу? Где и когда надо было сделать шаг в другую сторону и сойти с гибельной тропинки? Развилок на самом деле было много, но каждый раз он сворачивал не туда.

А началось все банально.

С того, что он влюбился.

Подобная напасть случалась с Мишей Злобиным регулярно, два-три раза в год, если не считать мелких амурных приключений, длившихся до утра, до конца уик-энда или до возвращения родителей с дачи, и с любовью, по большому счету, никак не связанных.

Но на сей раз все было по-настоящему: с первого взгляда и на всю жизнь. Или не на всю… или до очередной встречи с очередной девушкой своей мечты.

Длинный острый предмет, именуемый стрелой Амура, сразил Мишу в читальном зале районной библиотеки им. Мандельштама, где Злобин оказался в общем-то случайно. Он принадлежал к поколению, считающему, что при наличии Интернета нет никакого смысла засорять легкие книжной пылью, понятия не имел, где находится районная библиотека, хотя квартировал храм знаний в трех кварталах от его дома, и, возможно, в жизни не переступил бы его порог, но в библиотеке намечалась встреча с Германом Адмираловым, и пропустить ее Миша никак не мог. Адмиралов писал книжки жизненные, полезные и нужные, в частности был автором «Энциклопедии выживания» и «Энциклопедии кладоискателя», которые Злобин проштудировал от корки до корки и весьма ими впечатлился. Особенно понравилась вторая, про клады. Автор поражал тотальной осведомленностью обо всех обнаруженных и еще не обнаруженных сокровищах, и складывалось впечатление, что, если он чего не знает, того и знать не стоит.